Игорь Безрук - Время лохов [СИ]

— Пожалуйста.

(Людей всегда тянет на что-то необычное!)

Держа в руках ящичек с остатками индейки, Грицай осторожно приблизился к двери соседки, но стучать сразу не стал, остановился у порога.

— А ты уверен, что она дома? — спросил, обернувшись.

— Не постучишь, не узнаешь.

Грицай негромко постучал, прервался, снова постучал. Дверь немного приоткрылась, выглянула Гелила, удивилась, потом перевела взгляд на меня. Я замахал ей рукой:

— Хэлло!

Гелила заулыбалась. Грицай растерянно обернулся, Я подбодрил его: «Давай, давай, мол, не дрейфь!» Грицай кашлянул, потом продолжил:

— У нас тут это… Тут нам всем, как бы за хорошую работу, дали по индейке, вот. По несколько индеек. Но, нам как бы много, вот, лишка. Может, вы тоже возьмете, выручите нас, а то она ведь долго не лежит, пропадет, вот, — жалко… А так они вкусные, вот, аппетитные…

— Во! — выставил я большой палец правой руки вверх и показал его Гелиле.

Поняв наконец, что соседи пришли к ней с самыми чистыми намерениями, она улыбнулась и раскрыла дверь пошире.

— Возьмите, пожалуйста, не откажите, вот…

— Ладна, — сказала, выйдя в коридор, Гелила. — Тада ужин мая.

— Что? — не понял Грицай.

— Она говорит: с нее ужин, балда. Улыбнись хоть, — шепнул я Грицаю на ухо и ткнул его сзади пальцем в спину.

— А! Ужин? Хорошо, как скажете, мы согласны, вот, — залепетал Грицай и оскалил зубы.

— Спасиба, — Гелила взяла у Грицая ящичек с индейкой и скрылась в своей комнате.

Грицай продолжал стоять у двери, не спуская с нее глаз. Я вывел его из транса:

— Ну что, пошли? Не стой, как истукан, — вдруг хозяйка увидит, закатит скандал.

Грицай как завороженный проследовал за мной, лег на кровать, вперился в потолок.

— Ну как тебе? — спросил я, тоже завалившись на свою постель.

— Ты не сбрехал: она и правда как будто с обложки журнала. Может, она у них в столице первая красавица? Мисс… Как ты там говорил, у них столица-то?

— Аддис-Абеба.

— Мисс Аддис-Абеба! — Грицай словно прописал рукой в воздухе транспарант.

— Бери выше: мисс Абиссиния! Представляешь, приезжаешь домой, и такой: я жил по соседству с самой мисс Абиссинией!

— Ага, сейчас! У тебя совсем крыша поехала? Скажи я так, жена меня из дома в два счета выставит.

— За что? За то, что ты отдал мисс Абиссинии кровью заработанную индейку? Так ты не говори.

— Ты тоже.

— Кому? Сигаеву? Мишка и сам бы, увидев ее, офигел.

— Сто процентов… — Грицай снова воткнулся взглядом в потолок.

Я взял со стола книжку, попробовал почитать, но смысл прочитанного то и дело куда-то ускользал — передо мной все чаще возникала улыбающаяся экзотическая соседка.

— Слушай, — прервал мои видения Грицай. — Она на самом деле хочет пригласить нас на ужин?

— Думаю, да.

— Серьезно?

— Почему нет? Одной такой тушки на четверых хватит. Сколько только она готовится? Я индейку никогда не стряпал, но, наверное, тушить ее или жарить надо столько же, сколько и курицу. Может, немного больше.

— Может быть, не знаю.

— Тогда надо, наверное, сходить купить какого-нибудь вина? Нам все равно бежать в магазин за хлебом, он ведь у нас кончился, помнишь? (Мы договорились, что, раз я готовлю, Грицай затаривается хлебом.)

Генка посмотрел на меня в упор.

— Пошли вместе: я в винах совсем не разбираюсь. Куплю что-нибудь не то, — ей не понравится…

Мы пулей собрались, вылетели в прихожку, стали живо натягивать на себя зимние куртки, обуваться.

Тут из своей комнаты выплыла Гелила. Она переоделась в легкий халатик, поверх него надела фартук. Увидев нас, полностью одетых, удивленно спросила:

— Вы ухадить?

— Нет, нет, — успокоил я ее, — мы только добежим до магазина, за хлебом, а то у нас весь кончился.

— Ладна, толька не долга.

— Одна нога здесь, другая там, — заверил я Гелилу.

Мы выскочили из квартиры.

— Слушай, а она ничего! Такая вся из себя, — не унимался всю дорогу Грицай. — Расскажи кому на работе — не поверят. Ты обязательно меня с ней щелкни, пусть будет память.

— Щелкну, щелкну, не переживай, — уверил я Генку (свою «мыльницу» я всегда брал в дорогу).

В магазине мы пробыли не больше двадцати минут. Грицай хотел взять пива, но я его отговорил, мол, такой даме пиво не предлагают, ей надо что-нибудь более изысканное: хорошее вино, например, или шампанское.

— А водку? Под водку индейка разве не пойдет?

— Под водку что угодно пойдет, особенно у нас. Но в данном случае, думаю, разумнее взять красного — Гелила наверняка индейку будет тушить или жарить.

— По мне так и с пивком нормально.

— Ничуть не сомневаюсь, но пивка мы и так с тобой как-нибудь поцедим, тем более работаем недалеко от «Балтики». Однако здесь особый случай: дама нас угощает.

— Почему это она нас угощает? Чем? Нашей индейкой?

— Не говори ерунды: она уже не твоя, ты ее отдал, разве забыл? Значит, теперь она будет угощать нас своей индейкой.

— Ну да, если так, то конечно…

Тут вдруг меня как пробило, я понял, что немного лопухнулся: я совсем не поинтересовался, какое вино предпочитает Гелила: сухое, полусухое, сладкое? Вот бестолочь! Что теперь делать?

— Тебе какое вино нравится? — спросил я наобум Грицая, обводя глазами полки и прицениваясь.

— Я пью все, но больше люблю пиво, особенно донецкое разливное.

— Ну, с пивом все ясно, а вино?

— «Три семерки» пью, «Мадеру»… Да все, что есть!

— Это я понимаю, но здесь другой случай.

В десятом классе я тоже со своими дворовыми пацанами глушил по подворотням «Три семерки», покупал его в магазине без особых сложностей, так как всегда выглядел старше своего возраста; зимой бутылку носил в боковом кармане «москвички», перешедшей мне по наследству от отца.

Мы с Грицаем неторопливо прохаживались вдоль полок со спиртным.

— Вот, думаю, это ей понравится: «Киндзмараули», — выбрал я одно из красных полусладких грузинских вин (меня всегда привлекал его бархатистый вкус).

— Киндз — чё? — не расслышал Грицай название вина.

— Киндзмараули, говорю. Напиток богов.

— Да ну?

— Не попробуешь, не узнаешь. Берем, — я ловко смахнул бутылку с полки и направился к кассе.

— А может, две?

— Хватит и одной. Мы же чисто символически!

— Ну, ладно. — Грицай потянулся за мной следом. — Слушай, а ты когда-нибудь в жизни пробовал африканскую еду?

— Где б я ее пробовал? Я дальше Союза никуда не выезжал.

— Я тоже. Но ведь она должна, наверное, отличаться от нашей?

— Само собой разумеется. И я думаю, прежде всего, остротой. Там, как и в Азии, и во всем Магрибе любят поострее.

— Я тоже люблю сало с перцем и чесноком, а борщ с красным стручковым перцем.

— Ну, тогда стряпня Гелилы тебе точно понравится.

— А тебе?

— Пока ем всё, желудок не отвергает.