Игорь Безрук - Лехнаволокские истории [СИ]

Ленка онемела: да разве бывают магазины, где всегда все нормально, тем более такие, как этот, поселковый? Она ведь одна и за товаром ездит, и бумаги ведет, и торгует — за всем разве уследишь. И жить как-то надо, семья её — старушка-мать да пятилетний сын, — о них она прежде всего думает. Но разве знает об этом молодой наглый участковый? Разве он за шампанское деньги вернет? Подумала, но отдала. Да шут с ними, — с бутылкой и шоколадками… только бы не трогал, только бы в конец не разорил.

— Может, чего-нибудь еще? — Елена закипала внутри.

— Как-нибудь в другой раз, — милостиво пообещал участковый, небрежно засовывая подвинутое в «дипломат». — А насчет проверочки — не забывайте…

Он еще раз расплылся в улыбке.

— До скорого свидания!

У Елены камень с души свалился — все случившееся было так противно.

Как только милиционер ушел, она тут же бросилась выносить из подсобки очередной лоток с хлебом, чтобы отогнать тревожные мысли. Не нравилось ей все это, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — еще не раз появиться здесь этот вымогатель, и ей придется за свой счет покрывать новые «участковые» расходы.

Вечером Виктор сидел у окна и смотрел на дорогу, Бражко готовил на кухне ужин, Женька рыбачил, Малой где-то гулял.

Пошел уже четвертый день их пребывания здесь, но складывалось впечатление, что время словно остановилось. Они пытались что-то делать, чем-то заниматься, но по большому счету ничего не менялось, воздух вокруг них по-прежнему был насыщен ожиданием и от этого становился плотнее и удушливее.

Виктор смотрел в окно и не видел ничего, мысль вроде появлялась в голове, но не имела ни начала, ни конца.

Бражко ходил по кухне, как сомнамбула, муха, попавшая в паутину на стекле, даже не дернулась, паутина не задрожала, паук не появился, тишина наполнила пространство, но не принесла успокоения.

Не было ничего хуже, чем слышать эту давящую тишину, и Виктор даже обрадовался, когда с прибытием на остановку автобуса она исчезла.

Автобус отправился на Суйсарь, а пассажиры один за другим стали разбредаться по своим проулкам, исчезая из его поля зрения. Только один человек направился в их сторону. Это был Саленко. Он шел тяжело на полусогнутых коленях, пересек дорогу, приблизился к калитке. На его плечах висел Суворов.

Виктор испугался, выбежал навстречу.

— Что-то случилось? — с тревогой спросил он.

— Да нет, все нормально, — не скидывая ноши, ответил на ходу Саленко. — Просто человек выпил.

— Ничего себе выпил, — Виктору показалось, что Суворов на пороге смерти, а тот всего лишь перебрал.

Саленко донес Суворова до его постели, и только там сбросил с плеч.

Суворов упал навзничь, так и не подавая никаких признаков жизни.

— Он хоть дышит? — спросил Виктор.

Саленко включил у изголовья ночник.

— Дышит, дышит. Только не воспринимает ничего. Все говорил мне: ты не бросай меня, не бросай, а то я уже раз заблудился здесь. Чего лопотал? А вообще намучился я с ним. И в городе, и когда через понтон перебирались. Я, правда, упросил водителя не выносить его из автобуса. Он так и переехал, чудом не свалился, повезло. А с Иваном так ничего и не вышло, не встретили мы его, не нашли.

«Да кабы и нашли, толку-то?» — подумал Виктор с огорчением.

Голова шла кругом. Что теперь делать? Как жить?

— Эх-ма! — прервал его размышления Саленко. — Смотри, какая комната-то у него, не комната, а прямо келья.

Резник поднял голову и прищурился, привыкая к темноте вне полосы света. Саленко был прав, комната Пашкина на самом деле походила на монашескую келью. Стены ее были завешены репродукциями икон и церковными календарями, три или четыре иконы стояли на комоде, рядом лежали религиозные книги: евангелие, псалтырь, молитвослов. Над иконами к стене прибито крупное деревянное распятие, вырезанное, очевидно, вручную каким-то самодеятельным умельцем.

— Во, Мишаня дает, а по нему совсем и не скажешь, что он такой набожный. Грехи, что ли, старые замаливает? — улыбнулся Саленко.

— Почему бы и нет? — сказал Резник. — Может, у него их как у последнего грешника накопилось.

— Да грехов у кого хошь миллион, не все только замаливают их.

— Не все, может быть, осознают. Или время не пришло.

Резник не успел закончить свою мысль. Неожиданно позади них раздался незнакомый голос:

— Так, так, так… И кто ж тут хозяином будет?

Саленко с Резником обернулись. В сенях, скинув форменную фуражку и приминая вокруг плешины взлохмаченные сальные волосы, стоял милиционер, тот самый, с которым Виктор столкнулся утром в магазине.

— Ну так кто ж тут хозяин?

Милиционер перешагнул порог открытой комнатушки и, подойдя к кровати, взял Суворова за подбородок, повернул к себе. Увидев, что тот совершенно невменяем, оставил его и посмотрел на мужиков.

— Это хозяин?

— Нет, это не хозяин, — ответил Саленко. — Хозяин должен вот-вот подойти.

— Понятно, — процедил, оглядывая стены каморки Суворова, милиционер. — А вы тогда кто?

— Мы? — переспросил Саленко, словно не понял или не дослышал вопроса.

— Да, вы! — пристально посмотрел на него милиционер.

— Ну, мы… Тут… — Саленко, ища поддержки, глянул на Виктора.

— Понимаете, лейтенант, — протянул немного Резник. — Так получилось, что мы здесь оказались не по своей воле.

— С Украины? — прищурился милиционер.

— С Украины, — подтвердил Резник, не догадываясь, откуда тот мог узнать.

— И сколько же вас? — снова спросил лейтенант, выходя из комнаты Суворова и направляясь в кухню.

— Четверо. Нет, пятеро нас, — сказал ему вдогонку Саленко.

— Где же остальные? — милиционер потянул на себя ручку двери из сеней в кухню. Дверь со скрипом отворилась, и он широко ухмыльнулся, увидев уставившегося на него в испуге Бражко.

— Понятно, — вошел он на кухню (Бражко так и замер с кастрюлей в руках посреди комнаты). — Третий, — стал вести счет милиционер.

Никто не знал, что и делать. Что ему было нужно?

— Давно приехали?

— Дня три.

— Три дня? — посмотрел он на онемевших мужиков, продолжая недобро ухмыляться. — Многовато, не кажется ли вам? Почему на учет не встали?

— Какой учет? Зачем? — растерялся Саленко.

— Затем, что неизвестно, с какой целью вы сюда прибыли…

Милиционер заглянул в горницу, увидел груду сумок, раскинутые на полу матрасы.

— Может, вы какая-нибудь банда!

— Банда? — удивился Саленко. — Какая банда?

Он перевел взгляд сначала на Бражко, потом на Резника: видали, мол, что брат легавый несет?

Тут, громыхнув в сенях подвернувшимся под ногу тазом, возник в дверях Пашкин. Увидел милиционера, перевел взгляд на постояльцев, потом — снова на милиционера.

— В чем дело, командир? Я хозяин. Это мои гости…