Игорь Безрук - Лехнаволокские истории [СИ]

— А я — ваш участковый. Зашел посмотреть, чем вы тут занимаетесь.

— Но у нас же, помнится, Захарыч был…

— Был да сплыл, — оскалил белые ровные зубы молодой милиционер. — Теперь я у вас за главного. Можно взглянуть на ваши документы? — отодвинул от стола табурет и сел на него, положив на стол свой черный «дипломат».

Пашкин сходил в спальню за паспортом, протянул его участковому.

— Захарыч-то что, на пенсию пошел?

— Пошел, пошел, наработался. Пора, как говорится, и честь знать.

Лейтенант не торопясь перелистал паспорт Пашкина, задерживаясь на каждой странице и внимательно всматриваясь в каждый штамп и подпись.

Длилось это, впрочем, недолго, но всем казалось, что прошла целая вечность. Видно было, участковый что-то обдумывает, прикидывает так и сяк.

Наконец он закрыл документ и отложил его в сторону.

— Ну, что будем делать? — посмотрел на Пашкина, обвел взглядом постояльцев. — Двое пьяных, пятеро пришлых. Регистрации нет, разрешения тоже… Пашкин, ты разве не знаешь, что нельзя держать у себя постояльцев, не уведомив никого об этом?

Пашкин не понимал, куда тот клонит.

— А почему я должен у кого-то спрашивать?

— Потому что не имеешь права сдавать комнату в наем. Подсудное дело. Разве не знал?

— Да я ни копейки с них не беру. Они ненадолго. Завтра, может, и уедут.

— А может, и нет. Протокол составлять будем?

— Какой протокол? — возмутился Пашкин. — Что ты несешь, лейтенант? Я, между прочим, тоже в свое время в органах служил, законы знаю.

— Похвально, — лишь усмехнулся на этот способ защиты наглый лейтенант. — Но грубость тут не проходит, я все-таки при исполнении. Так или нет? — зыркнул он в упор на Пашкина. Тот заметно обмяк, хотел что-то сказать, но его опередил Саленко:

— Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, мы все понимаем, спорить не собираемся. Может, договоримся? Ведь все свои. Как говорится, — люди, братья-славяне. И есть хотим, и жить спокойно.

— Это точно, есть хотят все.

Милиционер поднялся, направился в сени. Саленко нехотя потянулся за ним. Дверь закрылась. Пашкин и его «гости» переглядывались, ждали продолжения.

Не прошло и минуты, как Саленко вернулся и сказал что, наверное, придется скинуться по двадцатке. Их пятеро, значит, сотка будет.

— Пять бутылок водки! — ахнул Пашкин. — Вот паразит дерет!

— Почти пятнадцать баксов, — тут же прикинул по курсу Бражко. — Неплохо для начала.

— Ну, мужики, думать нечего, покоя он нам не даст, надо скинуться. Давай, у кого сколько осталось.

Гости стали выворачивать карманы, бросать на кухонный стол разные купюры. Особо не нервничали — знакомый порядок. Сколько раз в первопрестольной таким макаром отвязывались от ментов.

— Пять бутылок водки! — все сокрушался по поводу потери Пашкин. — Вот шельма! Новый участковый! Свет бы его не видел!

Лейтенант ждал у крыльца, не спеша потягивая «президента» и вглядываясь в наступающие сумерки. За транспорт ему беспокоится нечего: любую машину на трассе остановит и до города спокойно докатит. Другая заноза засела в голове — здешняя продавщица. Как ее зовут-то: Надя, Вера, Лида? Забыл, совсем вылетело из головы. Но фигурка, формы… «Надо бы еще раз наведаться, навестить, познакомиться, так сказать, поближе», — подумал он, выбрасывая окурок и поворачиваясь к вышедшему из дома Саленко.

— Ну что, все нормально?

— Нормально, — сказал Саленко и тут же извинился за мелкие купюры. — Ничего? — протянул их милиционеру.

— Ничего, и мелочь сгодится, — небрежно бросил лейтенант, убрал купюры в карман и неторопливо направился к шоссе.

Саленко сплюнул вымогателю вслед и грубо выругался: держит же таких земля, не проваливается под их ногами. Этих денег им хватило бы на питание дня на три. Как минимум. Теперь же опять голова будет болеть, чем питаться.

Саленко еще раз выругался.

Чуть позже к ним заглянул Юрка-хохол с полным кульком разной снеди в охапке: трехлитровая банка парного молока, килограмма три картошки, зелень и пять крупных нарезных батонов.

Уже с порога спросил:

— Как ваши дела, ребята, не умерли еще?

— Нет еще, живы, живы! — наперебой заголосили мужики.

— Я вам тут кой-чего принес, — стал выкладывать съестное из пакета прямо на стол.

Горе-шабашники нарадоваться не могли такой пище, так как уже почти третьи сутки ели всухомятку. А тут молоко, зелень, и каждому по батону.

— Кушайте, кушайте, — с заботой, словно о своих детях, приговаривал он, видя, как его земляки с удовольствием уплетают свежее молоко со сдобными батонами. — Не думайте ничего, это мне из пекарни одна знакомая постоянно приносит, так что и моим голодранцам хватит.

Мужики не знали, как благодарить Юрку, но он на все их слова благодарности только отмахивался:

— Да бросьте вы, хлопцы, если б я для вас действительно что-то мог сделать.

— Ты и так нам вон как помог! — не мог никто остановить искренней похвалы. Но Юрка все равно кривился, не желая выслушивать лести.

— Я вам вот что хочу предложить, — начал он, когда их страсти немного улеглись. — Я тут взял в аренду участок для покоса, трава вызрела, можно уже косить. Если бы вы мне помогли малехо, был бы вам очень признателен.

— Не вопрос. Как же земляку не помочь? Обязательно поможем, — горячо уверили его земляки.

— Вот и хорошо. Я тогда завтра за вами часа в три утра заеду. Косы и оселки есть, а работы там немного: для семерых умельцев, считай, на полдня. А потом моя, как положено, обед накроет, покормит вас.

— Да не беспокойся, Юра, все будет в порядке, — еще раз подтвердили доброхоты свое согласие.

— Тогда я пошел, надо еще упряжь поглядеть, косы наточить. Отдыхайте с Богом.

Впервые за весь день мужики приободрились — завтра будет что поесть, удача пока не оставляет их.

Громкий голос Юрки-хохла первым разбудил Резника.

— Эй, ребята, я вас жду, жду, а вы ни сном, ни духом. Полчаса сижу возле калитки.

Виктор посмотрел на часы: половина четвертого утра.

— Что ж ты раньше не вошел?

— Дак договорились же на три. Я подъехал, как договорено.

Стали будить остальных. Все только удивлялись, как же они проспали.

— А вы во сколько легли? — спросил Виктор у Саленко.

— Часа в два, наверное, разве тут с белыми ночами за временем уследишь?

— Это точно, — согласился с ним Юрка. — По солнцу здесь, как на Украине, не сориентируешься — другое солнце.

Оделись, однако, быстро, высыпали на улицу. Телега стояла у забора. Пегая лошадь Хитруха глухо фыркала и изредка встряхивала длинной рыжей гривой. На телеге лежали семь кос, точильные бруски и кой-какой вспомогательный инструмент, сидел Митя-блаженный. У него сегодня выходной, и Юрка взял его с собой.

Мужики встретили Митю радостными возгласами. Он довольно улыбался, глазея на земляков.