Игорь Безрук - Лехнаволокские истории [СИ]

Михалыч с Комлевым оставили Резника ненадолго одного и прошли к дому еще раз уточнить места разбивки фундамента. Резник решил пока осмотреться.

В десяти метрах от дома возвышалась почти отвесная гряда, сплошь покрытая сочной растительностью. Наверх вела узкая извилистая тропка. Дальше, на макушке, всё терялось в зелени — даже небо сквозь неё не видно. Двор густо зарос осотом и пыреем, — тут еще ничего не планировалось. Чуть в стороне причудливое пирамидальное деревянное сооружение — сортир (таких Резник еще не встречал, обычно их делали в виде коробов). Ограждения вокруг дачи тоже нет. Вдоль линии грунтовой дороги только врыты бетонные четырехгранные столбы и в самом начале, от соседа слева, кто-то поначалу погнал забор, да так и бросил, не пройдя и двух метров. Как оказалось впоследствии, за эту работу взялся было сосед напротив, точнее, его сын, безалаберный и непредсказуемый в своих поступках пьянчужка. И как всякий необязательный человек, дело, порученное Михалычем, так до конца и не довел.

— Ну что ж, давай знакомиться, — сказал Резнику его новый старшой, когда «джип» Михалыча — задом и вбок — отполз от вагончика и покатил по единственной улочке обратно в Петрозаводск.

Резник представился, рассказал, как он попал к Михалычу, как оказался здесь.

— Ты хоть завтракал? Нет? Тогда давай сперва перекусим, потому как спешить нам особо, как я полагаю, некуда. Тут, кстати, армянин нам немного продуктов подкинул, да и я кой-чего на недельку прикупил…

Степан нырнул в багажник своих «Жигулей» и напихал Резнику полные руки пакетов с разной снедью.

— Неси в вагончик, поедим, а там сориентируемся.

Бросившаяся в глаза странная неторопливость Комлева была, как потом оказалось, преднамеренной: Михалыч, оказывается, закрывал ему по дням, и каждый день для Степана именно по этой причине становился золотым (разумеется, в разумных пределах: Михалыч все-таки тоже понимал, сколько времени уйдет на разметку, сколько на копание ям под фундаменты, установку опалубки и т. пр.). Но и эту практичность своего работодателя Степан с лихвой умел обходить: где надо замедлить, где надо ускорить, заказать бетон на пятницу, зная, что его смогут привезти лишь в понедельник после обеда, так как в пятницу на растворном узле короткий день, и бетон прежде всего понадобится на более срочные объекты.

Провести Степан мог кого угодно, потому что работал по специальности не один десяток лет и знал на память все нормы и расценки.

— Проходи в наше скромное жилище, — откинул он мелкоячеистую тюль на входе, пропуская Резника вперед. — Тут мы и будем с тобой ютиться.

Он подошел к газовой плитке, не мешая Резнику рассматривать помещение, загрохотал чайником.

— А там вы где живете? — все играя глазами, весело посмотрел он из-под густых черных бровей.

— У одного алкаша, — не скрывая, ответил Резник.

— Впятером? — удивился он.

— Даже всемером, включая хозяина и его старинного приятеля.

Степан присвистнул. После отъезда армянина он заметно оживился, зашевелил довольно пышными усами.

— Тебе тут понравится, — не умолкал ни на секунду, подсовывая поближе к Виктору тарелку с ветчиной и голландским сыром — деликатесами, которые тот не пробовал уже лет, наверное, двести. — Замечательная рыбалка, ягод, грибов — не меряно. Вот погоди, немножко утрясем дела, я тебя за грибами свожу. Любишь грибы?

— А кто их не любит? — усмехнулся Резник.

— Будем лопать кастрюлями каждый божий день. Их тут видимо-невидимо. Тебе как: покрепче? — замер он с заварником над его чашкой.

— Да нет, не очень.

— А я люблю покрепче. Да, если хочешь, у меня чекушечка припасена. Вчера у жены именины были, так я сегодня опохмелиться прихватил.

— Да нет, спасибо, — начинать день со спиртного Виктору совсем не хотелось.

— Ну, тогда ешь, ешь, не стесняйся.

После плотного завтрака Степан оставил Виктора в вагончике.

— Пойду, помозгую, что к чему, а ты потихоньку устраивайся, не спеши. Кровать себе выбери. Я-то на ночь домой уезжаю. Будешь оставаться один, как барин.

Вагончик Резнику приглянулся. Две комнатки: кухня и спальная. В кухне у окна стол, газовая плитка, разделочный столик со шкафчиком над ним, посуда, таз, ведра. В спаленке вдоль смежных стен изголовьями друг к другу приткнулись две деревянные кровати с матрасами, постельным бельем и теплыми одеялами — ночью никак не замерзнешь; но если и проберется невесть откуда холод, тут же рядом — заводской электрический масляный радиатор, как Виктор впоследствии убедился, способный превратить скромные шесть квадратных метров за полчаса в райскую обитель.

Прямо возле двери на табурете — большой черно-белый «Таурас». Пол устлан мягкой ковровой дорожкой. Для полного домашнего уюта только ковров на стенах не хватало.

Резник выбрал себе кровать у дальней стены с двухламповым бра — вечером можно и почитать. Не стал сразу распаковываться, только выудил из сумки рабочую одежду и сразу переоделся. «Я приехал сюда работать, отдохнуть еще успею», — решил он.

Комлев рассчитывал выбить у Михалыча подряд на шлакоблочную опояску под домом, так как левый угол его уже «поплыл». А пока им предстояло кинуть девять небольших столбов под веранду.

В рытье ям под фундаменты время летело незаметно. Копать нетрудно: почва болотистая, углубились на два штыка — из-под земли стала просачиваться влага.

— Ничего страшного, — успокоил Степан, — все равно будем насыпать песчаную подушку. Вода даже впрок.

Между делом поставили варить обед, и часам к двенадцати суп из макарон с говяжьей тушенкой вовсю щекотал ноздри. За рюмкой их знакомство продолжилось.

Как выяснилось, Степан был сильно влюблен в родной край, в эти бесконечные непроходимые — особенно к северу — леса, в неохватную взглядом водную ширь многочисленных озер, в причудливые шхеры, в тысячи больших и малых островков, буйно заросших сосенками и елями.

С гордостью вспоминал девчат из кинофильма «А зори здесь тихие», снимавшегося среди берез в здешних болотах.

— Мы буквально табунами ходили на них смотреть, — озорно рассказывал он и усмехался про себя в пышные усы, покряхтывая от удовольствия от воспоминаний. Усы у него, казалось, жили сами по себе, чуть не отлетали, когда Степан особенно расходился в разговоре.

При упоминании Андропова демонстративно ударял себя в округлившуюся грудь:

— Мы, карельчане, никогда его в обиду не дадим!

Запанибратство с бывшим советским генсеком объяснялось просто: во время войны Андропов в Карельском крае долгое время руководил обкомом и после, закрепившись в Москве, не забывал земляков, постоянно им помогал, благодаря чему Петрозаводск на глазах превратился в современный благоустроенный город.