Александр Зиновьев - В преддверии рая

— У вас в продаже отсутствуют многие необходимые продукты и вещи, которые у нас продаются свободно и в любом количестве.

— Это верно. Зато у нас то, что есть у вас и отсутствует у нас, стоит гораздо дешевле, чем у вас.

— Чего эти диссиденты все время подают заявления на поездки за границу? Ведь все равно не выпустят!

— О, они хитрые и коварные! Они это специально делают для того, чтобы потом иметь повод распускать клеветнические слухи, будто их не выпускают за границу.

Жизнь уходит, говорит Автор, а я занимаюсь и занимаюсь всяческой ерундой. Что мне этот Сусликов?! Я же мог бы поэмы писать, повести, романы. О настоящих людях, о настоящих думах. А тут... Ерунда, говорит Основатель. То, о чем ты мечтаешь, в действительности не существует. Разве еще в детях кое-что осталось и в тех немногих людях, которые как-то ухитрились сохранить в себе кусочек детскости. Пиши о диссидентах! Сейчас это — единственно стоящие люди. И детскости в них больше, чем в прочих. Не могу согласиться с тобой, говорит Автор. Вокруг десятки и сотни миллионов людей. Ты даже не представляешь, о чем думают эти люди! Представляю, говорит Основатель. Если хочешь, могу тебе даже некоторые обобщения предложить. Чтобы ты иллюзий не строил и понял, что тебе даже чуточку повезло. Этот твой Сусликов все-таки история. Тут некоторая возвышенность есть, облагороженность.

За несколько дней до этого разговора Автор договорился с Основателем встретиться пораньше, допустим — в одиннадцать, и спокойно побеседовать на интересующую Автора тему. Насчет денег не беспокойся, сказал он, я получил приличный гонорар за одну бредовую статейку в одном сволочном журнале. Не читал случаем? Конечно нет, сказал Основатель. Я уже давно не читаю наших газет, журналов и книжек. И представь себе, благодаря этому прошла язва желудка и нормализовалось давление. Сказки, сказал Автор. Почему же сказки, сказал Основатель. Сам посуди. Сначала я думал, что язва и давление у меня — от пьянства, курения, нерегулярного питания, болтания по бабам. Бросил курить. На время бросил пить, пройдя для этого специальный курс лечения по методу нашей медицины. Как-нибудь расскажу, обхохочешься. Вот о чем писать, между прочим, надо! А не про этих кретинов! Бросил пить. Женился. Жена оказалась на редкость флегматичной в этом деле. Это она пока завлекала, изображала темперамент и все такое прочее. А как только расписались, тут же все свои штучки забросила. Стоит добраться до подушки, никакими силами не разбудишь, пока не отоспит свое. И я, глядя на нее, спать пристрастился. Зато кормить меня начала — диета на диете и диетой погоняет. От одной мысли о еде меня в дрожь бросало. И что же? Давление начало скакать, как лошадь, выпившая по меньшей мере три бутылки нашего шампанского. Почему шампанского, спросил грустно Автор. Не знаю, сказал Основатель. Это — образ такой. Специально для тебя. Наверно потому, что шампанское относится к числу игривых вин. Шипучих, сказал грустно Автор. Ладно, сказал Основатель. Не придирайся, я же не писатель. Давление мое запрыгало от полной гипотонии до столь же полной гипертонии. Причем, что самое удивительное, оно вопреки всем законам логики почему-то никогда не проходило через нормальное состояние. А язва... Вспоминать не хочется. Сплошное обострение на грани прободения. И чего только мы с женой не предпринимали! В борьбу за мое здоровье включился весь коллектив. Я к этому времени уже числился трезвенником и семьянином, стал посещать методологический семинар в сети политпросвещения и принимать участие в работе агитбригады на избирательном участке. Секретарь партбюро сам мне сказал, что еще год, и он даст мне рекомендацию в партию. Местком начал хлопотать мне путевку в санаторий. В Министерство здравоохранения послали письмо за подписью директора, секретаря партбюро и председателя месткома с просьбой предоставить мне какое-то редкое лекарство. И все равно никакого толку. На глазах начал чахнуть. Пошел слух, будто дни мои сочтены...

Верно, сказал Автор. Слух такой был, будто у тебя рак. Мы с женой уже решили было навестить тебя. Жена на базар смотала за фруктами. Спасибо, сказал Основатель. Тронут вниманием. Но я, как видишь, жив, здоров и в строю. И все благодаря тому, что забросил начисто нашу прессу и литературу, отключил радио и телевизор, перестал ходить в кино. Погибать, решил я, так с музыкой. Напился до раздвоения единого, явился в таком виде на семинар и учинил балаган. Путевка, конечно, накрылась. Письмо в Министерство отозвали обратно. Ты понимаешь, что значит «отозвали»? Нет? Я тоже. В общем, отозвали. С женой мы разошлись. И я покатился, как сказал секретарь партбюро, по наклонной плоскости. В итоге у меня установилось идеальное давление. От язвы не осталось и следа. Морду наел. А насчет того, о чем люди думают, поговорим потом.

А печень, спросил грустно Автор. Это где, спросил Основатель. Здесь? Это пустяки. Бросай пить вино и коньяк. Переходи исключительно на водку. И закусывать тут надо по-особому. Я тебя научу. Пока!

Расставшись с Автором, Основатель направился туда, куда его влекло высшее призвание. Хорошая все-таки штука жизнь, воскликнул он, пересчитав наличные.

— Вследствие наших ужасных условий существования у нас сложилось общество, более высокое в духовном отношении, чем западное. У нас все-таки нет такого потребительского мещанства, как там.

— Это есть идеология нашего руководства, причем — в самом гнусном положении. Сами-то они живут припеваючи. Тратят безумные средства на свои идиотские спектакли, на вооружение, на великодержавные цели. А народ держат в нищете. А тут еще идеологи вроде тебя оправдывают это как благо, как преимущество.

— Я не оправдываю, а констатирую как факт. Я не против улучшения условий жизни. Но согласись, более аскетические условия жизни и ограниченность потребительской ориентации способствует формированию типа человека, который в каком-то отношении предпочтительнее...

— Чушь! Во-первых, наши условия далеко не аскетические, а потребительская ориентация не ограничена никак. Дело в том, что у нас есть все то, что есть на Западе, но более низкого качества, в уродливых формах, достается уродливыми путями и т.д. Готов держать пари, что в квартире американского профессора твоего масштаба наверняка в десять раз меньше барахла, чем в твоей.