Александр Зиновьев - В преддверии рая

Упомянутый мною эффект несоответствия иллюзорен в качестве некоего явления в нравственности. Он сам есть объективное средство воздействия общества на индивида. С социальной точки зрения лишь общество есть законный император всего происходящего. И потому действия общества в отношении индивида сомасштабны не индивиду, на которого направлено действие, а самому обществу. Объективно общество не совершает никаких подлостей, гадостей, жестокостей. Оно делает только крупные... скажем, действия. А теперь подумайте сами, что нужно для того, например, чтобы компенсировать ощущение мелкости каждого отдельного насилия? Их нужно много, очень много!

Как это ни парадоксально на первый взгляд, учит товарищ Сусликов, но именно создание всеобщего паскудства является самой трудной проблемой на пути построения правильно понятого коммунизма. В семье, как говорится, не без урода, а одна паршивая овца может испортить все стадо. Недавно потушенная вспышка диссидентского движения свидетельствует о том, что даже в условиях комплексного коммунистического воспитания людей отдельные индивиды сохраняют некоторые пережитки буржуазного индивидуализма, которые складывались веками,— личное достоинство, совесть, честь, независимость духа, правдивость, озабоченность судьбами людей и т.д. А дурной пример заразителен. Без поголовного же превращения граждан в холуев, пошляков, дураков, подхалимов, трусов, доносчиков, крохоборов, циников, лжецов, хапуг и т.д. ни о каком коммунизме и думать нечего.

— Все и везде есть, везде одно и то же!

— А что ты этим хочешь сказать? Притом, из того, что везде и все есть, не следует, что везде одно и то же. Например, возьмем две Академии Наук А и В. В первой на сто членов шестьдесят настоящих ученых, тридцать карьеристов от науки, десять откровенных проходимцев. Во второй десять настоящих ученых, сорок карьеристов от науки и пятьдесят откровенных проходимцев /именуемых тут, конечно, иначе/. И в той и в другой есть все три категории людей. А в целом есть какая-то разница? Или, допустим, у нас...

— Хватит, это очевидно.

— А если очевидно, так к чему же твое «везде одно и то же»? Учти, когда имеешь дело со сложными массовыми явлениями, различие даже в нескольких людях в какой-то сфере жизни может сыграть огромную роль. Один крупный деятель культуры выступил или пять,— казалось бы, какая разница? А может случиться так, что первое будет незамечено, а второе войдет в историю как крупное общественное движение. И потом, какое нам дело до того, что где-то тоже имеются политические заключенные, дискриминация, бьют и т.п. Нам надо изучать то, что тут у нас есть на самом деле. Если где-то в Латинской Америке посадили не десять человек, как у нас, а сотню, из этого не следует, что мы живем не в полицейском государстве, а в демократическом раю.

Это общество, говорит Основатель, нельзя критиковать всерьез. Его надо, извини за выражение, обсирать, как оно того и заслуживает. Причем, спокойно, методично, как это делает опытная квартирная склочница в отношении нелюбимой соседки. Так, чтобы общество на стенки полезло от злобы и бессилия. Именно от бессилия. Если критикуешь серьезно, ты — враг, и с тобою легко расправиться. Если же ты умело делаешь то самое, о чем я уже говорил, ты уже не просто враг. Ты тогда — СУДИЯ! Понятно? А твое намерение делать это дело серьезно по меньшей мере несерьезно. Серьезно — это значит уклончиво, намеками, по пустякам, уныло. В общем, это будет тот же беспредметный бюрократизм, только на уровне самодеятельности и завуалированного бытового мелкого разврата. Когда люди говорят о пустяках, они говорят долго и скучно. Когда люди боятся дела, они много суетятся. Одним словом, я ухожу. Куда? Да никуда. Уходят ОТКУДА, а не КУДА. КУДА приходят. А я приходить пока никуда не хочу. Хочу погулять неорганизованным. Скорее всего вступлю в КПСС. Это — единственная организация, в которой можно ничего не делать. Я шучу, не пугайся. Впрочем, ты, кажется, уже вступил?

Это индивидуализм, говорит Гепе. Добавь еще — буржуазный, .говорит Основатель. Другого не бывает, говорит Гепе. С таким интеллектуальным багажом претендовать на роль вождя движения — большое мужество нужно, говорит Основатель. Слушай, пока я еще трезв. Человеческие объединения можно разделить на две группы: единства /или братства/ и организации /или партии, секты, мафии и т.п./. Они принципиально различны, а временами противоположны. В случае единства людей объединяет ощущение друг в друге родственной души, и только. Здесь нет иерархии, ибо здесь господствует принцип: никто не хуже и не ниже никого другого. Здесь нет разделения функций, ибо здесь господствует принцип: каждый обладает всем тем, чем обладает любой другой и обладают все вместе. Здесь нет господства и подчинения, нет приказов и указаний, нет порицаний и наказаний, нет поучительства и назиданий. Здесь есть лишь духовное общение, причем — в большой мере безмолвное. Здесь возможен лидер, но только как Учитель, т.е. по принципу: я пошел, всякий желающий может идти со мной, за мной, рядом. Я мог бы быть лидером такого братства. И какое-то время такое братство у нас было. Но тебя обуял дух вождизма, а не учительства. У тебя нет данных быть учителем. И потому ты ищешь замену в вождизме, а для вождя нужна организация. Организация начинается с разделения функций и отношений господства и подчинения. Единство есть объединение сильных духом. Организация есть объединение посредственностей, ущербных, нездоровых, неполноценных. В единстве человек полностью сохраняет свою личность,— это есть объединение личностей. В организации человек отчуждает имеющиеся у него крохи личности в личностное начало целого или получает эти крохи от организации как единой личности. Организация в целом есть личность, и представляет это личностное ее начало ее руководитель. Организация есть удовлетворение тщеславия, жажды силы и власти и т.п. Единство не тщеславно, не властолюбиво. Организация цинична и жестока. Единство добро и свято. Нет надобности продолжать, ты, я думаю, сам эту трепотню можешь продолжить с блеском.

Жаль, что ты покидаешь нас, сказал Гепе. Ты мог бы быть очень полезен нам. Организация претендует принести пользу и облагодетельствовать человечество, говорит Основатель, извлекая пользу в конечном счете лишь для себя самой. Единство не стремится приносить пользу человечеству, но лишь оно хранит огонь человеческого бытия. Организации что-то делали для людей лишь постольку, поскольку на первых порах содержали в себе элемент единства. Но учти, организации имеют один крупный недостаток: чтобы существовать нормально, они должны обнаружить себя для окружающих и пройти проверку по социальным критериям объективности. Без этого они вырождаются в коллективную шизофрению. Ну, прощай! После этого стакана я, пожалуй, перестану тебя узнавать.