Александр Зиновьев - В преддверии рая

Мы должны отказаться от мещански-мелкобуржуазного, потребительского понимания коммунизма как некоего рая земного, в котором будут течь винно-молочные реки с огуречно-кисельными берегами, учит товарищ Сусликов. Коммунизм — это прежде всего новые грандиозные трудности, которые трудящиеся будут героически и самоотверженно преодолевать под мудрым руководством ВСП и лично товарища Сусликова. Эти трудности временные, и в этом состоит их сила. Наша сила именно в тех трудностях, которые нам предстоит преодолевать и с которыми не способно справиться ни одно капиталистическое государство. По трудностям, выпадающим на душу населения, мы уже давно превзошли даже самые отсталые капиталистическое страны и вплотную приблизились к недоразвитым странам третьего мира. В этом-то и состоит притягательная сила нашего примера для всего прогрессивного человечества.

Такой правильно понятый коммунизм, учит товарищ Сусликов, уже не за горами. И если мы умножим усилия по бессмысленному разбазариванию средств на идиотскую внешнюю политику и еще более идиотскую внутреннюю политику, то мы можем построить коммунизм еще при жизни нынешнего поколения /если, конечно, оно уцелеет до того времени/. Коммунизм, учит товарищ Сусликов, можно было бы построить и в одной отдельно взятой стране. Но это было бы несправедливо, во-первых, по отношению к трудящимся других стран, поскольку им было бы обидно и завидно, что они еще не достигли и не вошли. Это было бы несправедливо, во-вторых, по отношению к трудящимся страны, построившей у себя коммунизм. Интернациональный долг обязывает трудящихся других стран /желательно — всех/ взять на себя свою долю трудностей, чтобы у трудящихся, построивших в своей стране коммунизм, в свою очередь не осталось чувства обиды и зависти: мы, мол, тут в дерьме живем, а они там от жира бесятся, сволочи. Тут должен быть соблюден принцип подлинного интернационализма: погибать,так всем вместе!

Необходимым условием перехода к правильно понятому коммунизму, учит товарищ Сусликов, является создание обстановки всеобщего паскудства. В этом — ядро учения товарища Сусликова, превосходящее устаревшее учение о диктатуре и гегемонии. Всеобщее паскудство есть такое состояние общества, когда каждый человек может сказать о любом другом следующее: о, Господи, и откуда только такая мразь берется?! Такое состояние нужно для того, чтобы люди могли без всяких угрызений совести /с кристально чистой совестью, что возможно лишь при полном отсутствии совести,— не может быть грязным то, чего нет/ идти в коммунизм, нисколько не стыдясь надвигающегося своего будущего. Чтобы противно не было. Чтобы не тошнило. Чтобы люди при этом могли спокойно сказать себе и друг другу, что таким гнусным тварям ничего другого и не остается, как впасть в полнейший коммунизм. Туда им и дорога! Чтобы людям было просто неловко идти назад или вбок, где их от одного взгляда друг на друга начало бы выворачивать наизнанку, хотя бы у них и не было с утра ни в одном глазу. Одним словом, чтобы мы на своем знамени могли написать прекрасные слова, выражающие вековые чаяния лучших дочерей и сыновей народа; «Все мы — говно!».

Многие по опыту знают, говорит Основатель, что крупные личности и события, если их рассматривать пристально и вблизи, производят впечатление ничтожности, а мелкие, казалось бы, личности и события вырастают в масштабах по мере удаления от них и опускания подробностей. Но в общей форме этот закон еще не описан, его связь с другими законами /например, с законом абстракции/ совсем еще не изучены. Эту задачу, как и многие другие, о которых мы говорили, я оставляю в наследство вам. А пока я хочу обратить ваше внимание на некоторые важные следствия этого закона или, возможно, проявления другого социального закона — закона социальной сомасштабности. Это будет несколько необычным подходом к проблеме средств деятельности.

Рассмотрим такой случай — суд над К. На мой взгляд, случай К не менее интересен, чем все диссидентское движение тех времен, вот с какой точки зрения. Я пока не буду говорить о характере его преступления, о нем скажу немного позже. В деле К принимали участие многие лица. Кто они по отдельности? Соседи по квартире: грузчик из мебельного магазина, жуткий пьяница, законченный подонок; его жена, склочница и интриганка, лживая потаскуха, тоже вечно на взводе; одинокая пенсионерка, бывшая учительница, старый член партии, злобная и доведенная до отчаяния грузчиком, но вымещающая зло на К. Соседи по квартирам на лестничной площадке... Не стоит говорить? Верно, ясно и так. Дворник. Участковый милиционер. Доносчик — сослуживец К, случайно попавший с ним в одну компанию, жалкий человек с ущемленным самолюбием. Сослуживцы. Ясно, опускаем. Агенты ОГБ, осуществлявшие за ним слежку и сбор материалов на него. Что это такое — тоже ясно. Со сталинских времен тут ситуация не улучшилась, а может быть, даже ухудшилась. Следователь ОГБ — маленький лысый человечек с прыщавым лицом и в измятом неопрятном костюме, глуп, циничен. И так — за кого ни возьмись. Каждый по отдельности — убожество, ничтожество, ублюдок. А вместе они — грозная сила, творящая страшное дело. Ощущение такое, будто ты связан по рукам и ногам и зарыт живьем, и тебя заживо едят могильные черви. Создается ощущение неадекватности зла, творимого людьми, масштабам зла, творимого ими. Это касается и не только зла, но на примере зла это ощущается особенно остро и трагично.

Посмотрим теперь на случай К с другой стороны. Он стал замечать несправедливости, творимые вокруг властями, и вопиющие беспорядки, переживать их и думать о них. Потом решил действовать — описывать то, что наблюдал, посылать это в органы власти и редакции газет, распространять в виде листовок. А по роду работы ему приходилось много ездить и видеть. Работал он в закрытом учреждении, где со служащих берут подписки о неразглашении. Выполнить свое намерение он не успел, он только проговорился на вечеринке о нем. Донос. Обыск. Заработал огромный аппарат следствия. Стали копать на него «материалы» везде, где он бывал. Бумажки, которые забрали у него при обыске, ничего криминального не содержали. Наивное возмущение отдельными фактами, и все. У нас в газетах о более страшных фактах иногда пишут. Работу ОГБ проделали колоссальную. Каждое действие и слово К было истолковано в нужном им смысле, искажено, снабжено преступными целями. Мелочность и педантизм, проявленные при этом, ужасающи. Например, в свое время по решению ВСП проводилось укрупнение колхозов. Крестьян из маленьких деревень сселяли в одну крупную. Таким путем выселили и родителей К из маленькой деревни в другую. А следствие представило этот факт так, будто родителям К было тогда выражено недоверие /кем?! за что?!/ и их просто выселили /куда?! зачем?!/. На что я хочу здесь обратить ваше внимание? На то, что могучее государство ведет с отдельным, казалось бы, жалким человечком грандиозную борьбу, впадая в недостойную мелочность, совершая мелкие подлости. И расправляясь с этим червячком-человечком с непомерной, казалось бы, жестокостью. Этот К был приговорен к высшей мере.