Александр Зиновьев - В преддверии рая

Этот твой псих-автор явно не знал деталей структуры нашей власти. И не мог знать, ибо они засекречены. Но именно благодаря этому своему неведению он смог осуществить необходимые для науки упрощения. И роль ОГБ он ухватил, в общем, верно. Я бы сделал только одно несущественное дополнение. При ВСП есть особый секретный отдел, которому подчиняются все ОГБ, включая МВД. Этот отдел фактически следит за всеми прочими отделами. Подчиняется он непосредственно Вождю. Такие отделы есть и в краевых, областных, городских и районных Советах Партии. И там они подчиняются соответствующим отделам более высокого уровня. Они контактируют с вождями низших рангов, но скорее контролируя их. И вся эта система есть основа и вершина ОГБ, а Вождь Партии является таковым лишь постольку, поскольку он глава этой системы. А начальник ОГБ как особого комитета при Совете Министров есть лишь правая рука Вождя. В этом обществе лишь в качестве переходной стадии допустима ситуация, когда фактическим правителем является закулисная фигура. Слухи насчет того, что Секретарь по идеологии там у них вертит всеми делами, вранье. Люди на то и захватывают власть, чтобы все видели, что у власти именно они, а не какие-то скрытые фигуры. Здесь вожди — не марионетки. Конечно, они тоже суть игрушки в руках других людей и истории, но совсем в ином смысле. А властью они обладают реально, а не для видимости. В качестве главарей ОГБ, подчеркиваю.

Как я выкрутился, говорит Однорукий, противно вспоминать. Сначала я рыпался. Но когда мне перебили руку ломом и собрались ломать вторую, угрожая перебить и ноги, я согласился на все. Некоторое время работал при иностранцах осведомителем-провокатором. Примелькался — перебросили на другую работу. В общем, это не интересно.

Спорадические осведомители /спосы/ разделяются на добровольных энтузиастов и отобранных самим ОГБ. Принцип здесь таков: любой гражданин может стать спосом, если он пожелает сам или того пожелают ОГБ. Так в приведенном выше случае с А его знакомый В сначала был обеспокоен, как бы с А не было неприятностей, т.е. захотел помочь А, и потому стал спосом, а потом сами ОГБ захотели, чтобы он помог им. И он помог.

Помимо общей СОД существуют свои локальные службы доносов в каждом учреждении. Они возникают стихийно, в силу имманентных законов существования здорового коммунистического коллектива. Такие локальные СОД являются коллективными агентами ОГБ. Существует также открытая система доносов — намеки, выступления на собраниях, ученых советах, в печати и т.п., «дружеские» советы, «обмен мнениями», оговорки и т.п. Система открытых доносов постепенно переходит в систему общепризнанных форм коммунистического воспитания, образуя с нею единое целое. А так как в другом направлении имеется плавный переход в систему тайных доносов, то образуется монолитное общество единообразно думающих, говорящих и действующих стукачей. Разговоры о коммунистическом обществе как о единой семье — не пустые слова. Описанная здесь лишь частично система ОГБ с ее СППС, СОД и другими службами /в частности — Службой Провокаций/ образует одно из важнейших орудий создания и укрепления такой семьи на самом деле. Некоторый презрительный оттенок в словах «осведомитель», «донос», «стукач», «провокатор» и т.п., доставшийся нам от проклятого прошлого, скоро исчезнет. Или эти слова заменятся другими, обозначающими позитивную роль обозначаемых ими явлений.

Самая страшная вещь, говорил Он, есть предательство. Нет худшего состояния для человека, чем сознание того, что тебя предали. Это очень тяжко, когда ты один. И это ужасающе тяжко, когда ты предан вместе с многими другими. Я это, ребята, испытал на себе. Первый раз меня предала девушка, которую я любил. Это была моя первая любовь в жизни. Она некоторое время разыгрывала, что тоже неравнодушна ко мне. А между тем носила мои стихи, посвященные ей, своим знакомым и смеялась вместе с ними надо мной. Ладно, пусть стихи плохие. Но я же не претендовал на вклад в поэзию. Я просто таким образом выражал свои мысли и чувства. Мы же не смеемся над тем, что говорим прозой, хотя прозой выражались Достоевский и Толстой. Второй раз меня предал мой самый близкий друг. Я ему излагал свои сокровенные мысли, а он обо всем растрепал комсоргу школы. Тот затеял персональное дело. Друг выступил на собрании с обличением. Меня выперли из комсомола, потом — из школы. Потом... было много всяких потом. Однажды нас... не много, не мало, а целую армию... предало наше любимое руководство во главе с Самим. По его глупости и трусости мы попали в окружение. Причем — без боеприпасов, без продовольствия. Нас бросили на произвол судьбы без всякой на то надобности. А потом нас за это еше обвинили во всех смертных грехах.

У нас предательство, продолжал Он ту же идею в другой раз, не есть нечто случайное. Это есть необходимая черта общества. Суть ее — вселить в человека постоянное состояние неуверенности в ближнем и в себе самом, лишить всяких опор в людях и в себе, внушить человеку, что он на самом деле не венец творения, а ничего не стоящее г...о. И что обиднее всего в этом деле, занимаются этим настоящие подонки и ничтожества. Вам, небось, не раз приходилось сидеть на собраниях, на которых инициативу захватили именно такие ничтожества. Вы знаете, что они ничтожества, а поделать ничего не можете. Так вот, увеличьте эту ситуацию до масштабов Страны, и вы получите наше общество.

Чушь, возмущается Степан. Что же, выходит, мы все г...о? Не все, говорит Он. И ты не г...о, иначе я с тобой даже с...ь не сел бы рядом. Но все мы ... или почти все соучастники подонков и ничтожеств. А что же делать, спрашивает Костя. Прежде всего — выйти из их подлой и грязной игры, говорит Он. Как? Путей много. Например, выйти из комсомола... Выгонят из университета? Верно. Пусть... Жаль? Ну, по крайней мере не вступать в Партию. Не ходить на собрания. Не идти в аспирантуру. Не покупать и не читать их газеты и книги... В общем, ни копейки на эту мразь, ни самого малого усилия... Ты хочешь, чтобы нас всех посадили лет на десять, говорит Степан. Думаю, что это — единственно эффективный путь. У нас никакие серьезные дела невозможны вне партии. Как сказать, говорит Он. Поживем — увидим...

Использование экспертов в системе ОГБ обрело неслыханные доселе размеры и воплотилось в особую экспертную службу — ЭС. Опять-таки здесь имеет место плавный переход от штатных сотрудников и организаций ОГБ к массовой самодеятельности населения, когда мнение учреждения о своем сотруднике выступает как экспертное заключение, не говоря уж о санкции дирекций учреждений, райкомов партии и т.п. на те или иные акции карательных органов в отношении избранных для этого индивидов.