Александр Зиновьев - В преддверии рая

— Человек есть прежде всего дело. Работай добросовестно, а все остальное приложится.

— Чушь все это. И идеологические сказки. Наука говорит другое. Человек есть прежде всего безделие. Если бы наши предки рассуждали по-марксистски, они никогда не очеловечились бы. Это большая удача, что Маркс родился лишь в девятнадцатом веке, а не в те доисторические времена.

— О чем ты говоришь?! Как мог Маркс родиться в доисторические времена?!

— Ты плохо знаешь евреев! Они и не то могут. Читал «Литературку»? А «Неделю»? А «Советскую Культуру»? Ну так чему удивляешься? Слушай, пока я цел, и мотай на ус! Именно благодаря безделью люди стали тем, что они есть. Именно из бездельников выходили самые рослые, красивые, остроумные, изобретательные индивиды. Вот тебе научная схема истории. Сначала все наши предки были бездельники. Питались, конечно, неважнецки. Орехи, бананы. Но работать — ищи дураков. Ни-ни! И что было? Стремительный прогресс. Огонь, бронза, колесо... Кстати, огонь и колесо придумали исключительно для развлечения. Безделье породило любопытство, созерцание, размышление, разговорчики... Заметь, кто больше всего болтает? Интрижки пошли, вранье. Наконец — творчество. А что потом? Потом усложнились условия жизни. Началась эпоха, когда одни бездельничали за счет других. Отсюда семья, частная собственность, государство, классовая борьба и прочие марксистские штучки. У нас все пошло наоборот. Сначала все трудились. Потом дошли до того, что одни стали трудиться за счет других. А итог? Сам видишь: всеобщее отупение. Даже врать толком разучились. Почему? Да все по той же причине. Когда врут бездельники — это есть творчество, в крайнем случае развлечение. А когда вранье есть труд, то пиши пропало.

— Ну, хватит трепаться. Наш сборник вернули из издательства. Весь тираж пошел под нож. Велено все сноски на этого болвана и цитаты из его мутных речей заменить сносками на нового. Слава богу, он не успел речей наговорить.

— Что?! Да пока мы исправляем, он на собрание сочинений наболтает. Он же трудящийся!

— Слыхал, я жену похоронил?

— Нет. Что же, это событие отметить надо.

— Само собой. Представляешь, удалось пристроить на Центральном кладбище. И себе местечко зарезервировал рядышком.

— Поздравляю. Ездить недалеко. И место сухое.

— Сначала они ни в какую. Так я двинул в Горком Партии. Так мол и так, старый член партии, ветеран, награды. А там говорят, что это не их дело. Вот если бы я был в номенклатуре!

— Бюрократы!

— Пришлось кое-кому дать. Пятьсот рубликов!

— Ого! Прошлый год триста брали.

— По нынешним ценам не так уж много.

Нашей конторе, говорит Экономист, лично товарищем Сусликовым поручено подготовить Документ /подчеркиваю, не документ, а именно Документ/. В нем мы должны всесторонне и исчерпывающим образом охватить жизнь нашего города в прошлом, настоящем и будущем. Причем, мы обязаны вскрыть глубочайшие диалектические законы его развития и наметить мероприятия по скорейшему построению полного коммунизма в нашем городе. У товарища Сусликова возникло намерение опередить всех и привести руководимый им город в полный коммунизм первым. Представляете?! Все еще плетутся где-то в зрелом, развитом, высокоразвитом, перезрелом и т.п. социализме, а Сусликов во главе трудящихся нашего города врывается в полный коммунизм! Жаль, коней отменили и маузер не достанешь нигде. А то очень эффектно можно было бы обставить. Хотя, эта вонючка даже кошек боится, а не то что коня и маузера. Он в коммунизм, скорее всего, прибудет. И первым делом — рапорт и приветственную телеграмму в родной ЦК. Так мол и так, мы достигли конечной цели, прибыли! Ждем дальнейших указаний! Идти дальше неудержимо вперед или ждать остальных?

А в самом деле, что дальше, спрашивает парень из Института Сельскохозяйственной Кибернетики. Фамилию парня сразу же забыли и потому зовут просто Кибернетиком. Насчет Экономиста думают, что это тоже прозвище, так как никто доселе такой фамилии на Руси не слыхал, и подозревают, что он замаскировавшийся еврей. Но особого значения этому не придают. Во-первых, считают, что еврей — тоже человек. А во-вторых, все прекрасно видят, что Экономист пьет как типичный Иван. Все знают, что кроме нашего брата-Ивана так по-свински никто пить не может, и потому никто не верил бы в то, что он еврей, если бы он на самом деле был таковым. И вообще, какое это имеет значение? Вот с Жидовым — другое дело. Тому так часто приходилось пояснять всем, что он не еврей, а потомственный Иван, что его все стали считать отъявленным антисемитом. Поэтому в спецотделе он стоял первым в списке подозреваемых в намерении эмигрировать. И после тех «шпионских» процессов его уволили. Он уехал в Сибирь и затерялся там. А дальше, говорит Экономист, эту вонючку отзовут в аппарат ЦК, а нам подбросят какой-нибудь жратвы, чтобы мы с голоду не подохли, и какой-нибудь уцененный ширпотреб, который в Москве уже никто не покупает десять лет.

А нас, говорит Парикмахер, обязали повышать свой теоретический уровень в методологическом семинаре. Вы можете мне объяснить, что это такое? Наш руководитель, парень в общем неплохой, пьет литр без закуски запросто, говорит, что это — вопрос о познании. Чего, я спрашиваю. А всего, говорит. Согласно марксизму, говорит, все познать можно. Хорошо, говорю я, познай, что у меня в кулаке зажато? А зажал я вот этот трояк, между прочим. Погодите, сейчас мы его реализуем. Ну, спрашиваю я, что? Это, говорит, не проблема. Если уж марксизм глубинные законы всей материи /заметьте, всей!/ познал, то такая задачка для него — раз плюнуть. Пятерка, говорит, в твоем кулаке, нажитая незаконным путем. Ну, от силы, трояк. У меня, братцы, глаза на лоб полезли. Верно, говорю. Но познай, что я с ним сделаю. Спроси об этом у студента первого курса, хохочет он. И даже троечник тебе скажет: пропьешь! И ведь верно! Не спешите, сейчас я его реализую. Не в этом дело. Значит, марксизм в самом деле штука серьезная?

Ты дешево отделался, говорит Кибернетик. У меня хуже дело было. Наш руководитель такого же семинара плел нам что-то насчет ассимптотического приближения относительной истины к абсолютной. И напирал, сволочь, что истина — это процесс. Наверняка его из КГБ за зверства в свое время выгнали. Мы ему и так и сяк. А он свое: процесс да процесс. И явно с наслаждением это словечко произносит. А я вопрос: к чему, мол, нам следует приближаться ассимптотически — к сегодняшнему состоянию всей материи или к завтрашнему? Допустим, мы решили приближаться к сегодняшнему. Приблизились. Спокойно спать легли. Пустяки, мол, остались. Завтра допознаем, и дело с концом. А утром встаем, соображаем насчет похмелиться. Ну-ну, говорит Процесс, продолжайте. Здорово у вас эта мысль движется. Мысль, между прочим, тоже процесс. Выходишь, говорю я, утром на улицу. И что? Начинай все сначала. Забегаловку «Космос» закрыли на учет,— проворовались, сволочи. Верно, говорит Процесс, закрыли. В «Чайке», говорю я, потолок обвалился, ремонт. Строила, между прочим, бригада комтруда. Верно, говорит Процесс, ремонт. А в «Юность», говорю я, лучше не соваться — всю улицу перекопали, после первой бутылки невозможно перейти без помощи участкового. Стоп, говорит Процесс, этого быть не может. Я там был сегодня. Практика, говорю я, взятая во всей ее совокупности и в революционном развитии, есть критерий истины. После семинара во главе с Процессом мы двинулись в «Юность». И я глазам своим не поверил. Утром я сам туда забегал, все было в порядке. А тут, вижу, так все кругом перекопали, что туда пройти стало невозможно, а не то что выйти. Все умолкли. Держась за стенки домов и протягивая друг другу руку братской взаимопомощи, пробрались в забегаловку. Время провели как обычно. Утром я очухался почему-то дома и в полной сохранности. Это и послужило главной уликой против меня. А остальные... Процесс после этого полгода пролежал загипсированный.