Александр Зиновьев - В преддверии рая

Часть сотрудников, не занятых водружением портретов, собирает мусор на территории вокруг здания,— сегодня же субботник в честь предстоящего праздника! Остальные — в помещении. Занимаются кто чем. Наиболее находчивые руководители всякого рода подразделений учреждения проводят совещания, заседания, собрания, многие пьют чай или кофе. Или другие более серьезные напитки. С нетерпением поглядывают на часы: когда же кончится это идиотское времяпровождение?!

— Эй, Сусликов! — крикнул заместитель директора по административно-хозяйственной части отставной полковник Лаптев/Лапоть, как его именовали образованные и прогрессивные молодые сотрудники/ — Опаздываешь! Там ваши уже заседают!

— Автобус долго ждали,— сказал Сусликов, ускоряя шаг. — Влезть невозможно. Битком. Давно такого столпотворения не было. Кстати, на перекрестке Баррикадной и Вождянской крупная авария.

— Эй, погоди,— закричали собиравшие мусор.— Что там произошло? Когда? Сколько убито?..

Но Сусликов махнул рукой: мол, некогда. И бегом ринулся на свой этаж /лифт, конечно, испортился/, где в его секторе уже началось профсоюзное отчетно-перевыборное собрание.

Петька Сусликов, самый глупый аспирант /теперь во всех учреждениях есть аспиранты, так как наука у нас и т.д./ ЧМО, проделал довольно сложный жизненный путь, прежде чем стать хоть и самым глупым, но все же аспирантом. Подавляющее большинство не достигает и этого уровня. В школе Петька был троечником. И если бы не повышенная комсомольская активность, то мог бы оказаться двоечником. Рассчитывать на успешное окончание школы и поступление в институт он никак не мог. Поэтому после девятого класса он поступил /тетка устроила/ в мясо-молочный техникум. В это время как раз было принято постановление о всемерном подъеме сельского хозяйства /в особенности по мясу и молоку/. Было решено догнать и перегнать Америку. Сеть учебных заведений такого рода расширили и повысили их статус. Так что попасть в техникум было не так-то просто. Тетке пришлось подарочек подбросить. А ее муж еще целый год заходил каждую неделю. Петькин отец должен был ставить поллитровку. Надо признать, делал он это не без удовольствия к великому огорчению матери.

В техникуме Петька сделал безуспешную попытку выделиться за счет общественной деятельности. На роль комсомольских вожаков тут нашлись более видные и горластые претенденты. Однажды Петьку выдвинули кандидатом в делегаты на районную конференцию. Но его провалили. Прошел другой, отличник и спортсмен. Петька сильно переживал эту историю. Даже проболел две недели. В это время он подружился с бесцветной девочкой с их курса, которая однажды зашла с другими навестить больного Петьку. Сначала он вообще не обратил внимания /как сказал его отец, у нее, не было ни рожи, ни ж..ы/. Но когда узнал, что ее отца избрали вторым секретарем райкома партии, впился в нее как клещ /это сравнение высказал тоже его отец, но на сей раз одобрительно/. Они поженились на последнем курсе. В результате молодые Сусликовы сразу же по окончании техникума оба были зачислены на историко-литературный факультет Педагогического Института, хотя не имели пятерок даже по физкультуре и по обществоведению.

Тесть возлюбил Петьку с первого же взгляда. Но жить совместно с молодыми не захотел и устроил им отдельную квартиру. Это было выдающееся для Петьки событие, ибо такую квартиру выдавали далеко не всем преподавателям института, да и то за многолетнюю безупречную работу. Хотя тесть просил Петьку не трепаться насчет квартиры, Петька потихоньку выдавал эту «семейную тайну» всем желающим. Он знал, что делал. Благодаря этому учился он легко. К активности он на сей раз не рвался. И его избрали сначала в комсомольское бюро курса, а потом в комитет комсомола института. На последнем курсе его приняли кандидатом в члены партии. Диплом он написал на редкость посредственный даже с точки зрения уныло-серой институтской профессуры. Ему поставили пятерку. Дали рекомендацию в аспирантуру. На семейном совете пересмотрели все возможные варианты аспирантур. Остановились на ЧМО. Митрофан Лукич /тесть/ тут же снял трубку телефона и позвонил директору.

При всей видимой фиктивности профсоюзная организация у нас играет существенную роль в жизни людей. Путевки в дома отдыха и санатории. Особенно — соцстраховские. Стоят они пустяки, а отдохнуть иногда прилично можно. Устройство детей в детские сады и лагеря. Билеты в театры и на выставки. Ссуды. Решение вопросов о премиях сотрудникам и о надбавках к зарплате зависит от профсоюзной организации. Не говоря уж о вопросах распределения жилой площади. Зная эту важную роль профсоюза, многие сотрудники, не имеющие перспектив улучшить свои жизненные условия иными путями, весьма активно включаются в профсоюзную работу. Для многих профсоюзная работа есть одна из сфер общественной работы, которой почти все сотрудники обязаны заниматься. Многие начинают свою партийную и административную карьеру с самых ничтожных должностей в профсоюзах.

Другое дело — профсоюзные собрания. Это, конечно, чистая фикция. Партийные органы заранее решают, кто должен быть избран на руководящие посты в профсоюзах, а более мелкие посты распределяются на более низком уровне или по взаимной договоренности. Так что профсоюзные собрания обычно проходят быстро и без эмоций, в отличие от отчетно-выборных партийных собраний, которые решают судьбу сотрудников на более серьезном уровне.

Когда Петька вошел в кабинет своего сектора, все были уже в сборе. Курили. Говорили о том, о сем. Ждали представителя Профкома института, без которого собрание нельзя проводить. Потому старый профорг Субботин, довольно противный тип с большим самомнением, не сделал Петьке даже замечания за опоздание. Представитель пришел. Выбрали председательствующего и секретаря — вести протокол. Субботин сделал отчетный доклад, который никто не слушал. В общем, за час провернули все формальности. Приступили к избранию профорга, культорга, страхделегата и т.п. И тут произошло непредвиденное. Субботин, которого хотели избрать на новый срок, взял самоотвод. Ему предстояла командировка в Москву. Заведующий сектором предложил кандидатуру Сусликова, охарактеризовав его как способного и перспективного работника. Тем более Сусликову скоро в члены партии надо вступать, так что ему надо показать себя на руководящей работе. К тому же в свете последнего события... Сотрудники единодушно поддержали предложение. Так Сусликов стал профоргом сектора. Как раз к этому времени закончилось время, отведенное на субботник. Сотрудники разошлись по своим делам. Аспирант Стопкин и младший сотрудник Жидов предложили Сусликову отметить радостное событие /имелось в виду не избрание Сусликова, а досрочное окончание субботника/ в кафе «Космос». Сусликов отказался, сославшись на домашние дела. На самом же деле он решил, что в его нынешнем положении руководящего работника водить компанию с такой шантрапой предосудительно. Он догнал парторга сектора старшего сотрудника Убогатова, пригласив его зайти к себе домой обсудить план совместной работы на год. Заодно — распить графинчик водочки, настоенной на лимонной корочке. И обед, надо полагать, будет отменный. Сусликовы держали домработницу, которую им оплачивал тесть. Правда, не из своего кармана, а из кармана государства: домработница числилась шеф-поваром в столовой. Убогатов сказал, что он бы на месте Сусликова пригласил Ивана Васильевича /это — заведующий сектором/. Сусликов так и поступил, разыскав заведующего в районе дирекции. Добираться решили на такси. Хорошо, что такси подорожало, сказал Убогатов, теперь по крайней мере можно взять такси. На улице они увидели потрясающее зрелище. Портрет Вождя сорвался и повис поперек. Лапоть на всю улицу орал что-то насчет того, что он не хочет класть партбилет из-за этих идиотов. Стопкин довольно громко сказал Жидову, что он бы оставил портрет так. Так интереснее. На Сусликова они посмотрели с насмешкой.