Александр Зиновьев - В преддверии рая

После доклада Хрущева его освободили и реабилитировали. Он за два года окончил факультет, поступил в аспирантуру, восстановился в партии, женился еще раз, защитил кандидатскую диссертацию, остался преподавателем на факультете. Жил эти годы, как все,— сумбурно, суматошно, но успешно. Были пьянки, женщины, статьи, книги, новые степени и звания, собрания... Удивительные это были годы! С едой лучше стало. Вещи приличные появились. Дома строить стали. Сажать почти перестали. Если и сажали, то за дело, не то что раньше. Заграничные фильмы. Книги. Анекдоты. И разговоры, разговоры, разговоры. Наступила новая эпоха.Даже на классиков можно было ссылаться изредка, а то и совсем обходить их молчанием.

Началась оргия защит и публикаций. Бородин напечатал несколько десятков статей и две книги, защитил докторскую. В тот день, когда он со студентами отправился в кафе, его утвердили в звании профессора. Упорно поговаривали о том, что его на ближайших выборах в Академию Наук будут выдвигать в член-коры. Это была вершина либерального периода. И никто еще не знал тогда, что начался новый период,— период стабильного существования советского общества, и что все уже находилось во власти неведомых им сил.

Митя /Дмитрий Егорович, как его будут величать потом/ Лапин тоже имел самую безукоризненную анкету. На философский факультет с плохой анкетой в это время идти было бессмысленно. Русский. Родители — крестьяне, потом — рабочие. Отец погиб на фронте. Не судим. За границей не был. Родственников за границей не имеет. На оккупированной территории он и его родственники не находились. Член ВЛКСМ. На втором курсе был принят в члены КПСС и т.д.

Но далеко не все было отражено в безупречной Митиной анкете.Например, то, что его родителям с большим трудом удалось сбежать из колхоза. Помог дальний родственник — председатель сельского совета. За это пришлось оставить ему безвозмездно дом, утварь и скотину. После этого родственник попал в тюрьму, но не как невинная жертва сталинизма, а как заурядный жулик, какими в то время были чуть ли не все должностные лица. Отец устроился в городе сторожем на продовольственном складе, а мать — уборщицей в одно страшное учреждение. Знакомые пришли в ужас, узнав об этом. А мать только посмеивалась. С ее формами и румянцем можно было устраиваться хоть в аду без всякого риска быть зажаренной на сковородке. Так оно и случилось. Мать пришлась по вкусу самому начальнику. Отца перевели в военизированную охрану. Им дали комнату. Потом начальника перевели в область. И они переехали в областной город. Отец дослужился до поста начальника охраны важного Объекта. Начальника скоро арестовали и расстреляли. Но мать успела устроиться в торговую сеть. Оба они дали важные показания против начальника. Вступили оба в партию, походили на какие-то курсы, потихоньку двинулись вверх по служебной лестнице. Тогда многих выдвигали,— в бурно разрастающейся системе власти образовывалось много свободных мест, которые не успевали заполнять наспех подготовленными или отобранными лицами. И началась сказочно прекрасная жизнь, о которой Митя не мог вспоминать без слез умиления. Они приобрели дом на окраине города, на берегу реки. В их доме всегда были люди. Было сытно и весело. Всегда слышались слова благодарности партии, тосты за величайшего из величайших... Митя, как говорится, с молоком матери впитал любовь и преданность к существующему строю жизни, к партии, к идеологии, к Сталину. Когда потом по его кумирам был нанесен неожиданный удар, он сильно переживал. Но скоро привык и вошел во вкус. Вместе со всеми стал поругивать перегибы «культа личности». Хотел было спекульнуть на том, что его родители подверглись гонениям /пришлось, мол, из деревни уехать/, но на всякий случай поостерегся. Мало ли что еще может произойти!..

Началась война. Отец ушел в армию. Служил в войсках МВД. Казалось — в полной безопасности. Но почему-то погиб. Как сообщили, пал смертью храбрых. Но мать этому /насчет храбрости/ не поверила, она знала, что отец — трус. Это качество отца в полной мере унаследовал и Митя. Мать, любившая его до безумия, с первых же лет жизни звала его трусишкой. И Митя сам уверовал в это. И ни разу в жизни не усомнился в этом. Когда потом пошли слухи, что его Катюша похаживает к Учителю и еще кое-кому, у него не хватило даже духу поговорить с ней на эту тему. А страдал он так же тяжко, как и его отец, когда мать отправлялась к своему хахалю-начальнику.

После войны мать снова вышла замуж. За демобилизованного полковника, у которого семья погибла в оккупации. Полковник устроился на выгодный пост в горсовете. И жизнь вошла снова в колею, только еще с большим размахом. Митя стал обладателем библиотеки, какую можно было увидеть лишь в редком доме, да и то лишь в Москве. Отчим книжек не читал. Но доставал их в любых количествах и вариантах. Книги теперь ценность, говорил он. Скоро они будут на вес золота, помяните мое слово. Собирание книг превратилось у отчима в страсть. Сначала она стоила больших денег, а потом стала приносить немалый доход.

Учился Митя прилежно, особенно — по истории и обществоведению. И был не плохим товарищем. В десятом классе произошел случай, несколько омрачивший солнечно-ясную жизнь Мити. Наши войска разгромили венгерское восстание. Одна девочка в их классе что-то сказала по этому поводу. Девочку прорабатывали на комсомольском собрании. Хотя Митю выступать никто на просил, он выступил и предложил исключить девочку из комсомола. Девочку исключили из комсомола и из школы, и она куда-то исчезла. В кругу Митиных друзей наступило некоторое охлаждение к нему. Но это уже не имело значения: он готовился к отъезду в Москву.

Когда Митя поступил на философский факультет, он еще не знал даже азов теории карьеры в советском обществе. Он даже имел некоторые иллюзии насчет своего будущего, и слово «карьера» вызывало у него презрительную усмешку. Не знал он, в частности, того, что попадал в один из каналов карьеры, который способен быстро вознести его на высокий уровень иерархии, но положит при этом предел дальнейшему продвижению как раз в такой момент, когда появляется вкус и непреодолимое желание продвигаться выше. И, разумеется, уверенность в том, что он получил по заслугам и достоин лучшего.

Имеется несколько каналов карьеры. Каждый из них характеризуется возможной высотой подъема, шансами вознестись на ту или иную высоту, выгодами, которые сулит этот путь, и ценой, которую приходится за это платить. Внутри каждого канала имеются свои подразделения, но это уже тонкости карьерологии, в которые мы тут входить не можем. Между каналами имеются различного рода взаимоотношения. Отметим один из законов для этого, который сыграл существенную роль в судьбе Мити. Пусть имеются три канала А,В и С, такие, что А превосходит В, а В превосходит С по высоте подъема. Пусть вы делали карьеру по каналу В и решили почему-то или вынуждены сменить канал. Если вы переходите в канал А, то независимо от должности в глазах людей, от которых зависит ваше дальнейшее продвижение, вы опускаетесь на ступень карьеры ниже, чем были в канале В, т.е. ваше продвижение относительно задерживается. И наоборот, при переходе в канал С продвижение относительно ускоряется. Сохраняется некоторая константа карьеры: в первом случае вы платите за улучшение перспектив, во втором вам платят за их ухудшение.