Александр Зиновьев - В преддверии рая

Как утверждают очевидцы, за всю историю марксистской /а значит — домарксисткой/ философии такое количество народа не собиралось на защиту докторской диссертации. И какой диссертации! Даже видавший виды девяностолетний академик, широко известный как выдающийся кретин и мерзавец, не скрывал своего полнейшего презрения к диссертанту и его сочинению. Такое дерьмо, сказал он, не пропускали даже в наше время. Это, однако, не помешало ему дать самую высокую оценку диссертации, выступая в качестве официального оппонента. Именно эта высокая оценка служила собравшимся бесспорным доказательством того, что диссертация на самом деле еще хуже, чем об этом во всеуслышание говорил маразматик-академик в своих неофициальных заявлениях.

Причиной столь необычного интереса к самой бездарной за всю историю марксисткой философии диссертации явилась ее тема: «Вклад Вождя-Завершителя в развитие марксистско-ленинской философии в период после победоносного окончания... и т.д.». Хотя время замалчивания имени этого Вождя закончилось, его поклонники не решались открыто заявлять о себе. Зашита данной диссертации была первым крупным случаем публичной реабилитации мерзостей периода ВождяЗавершителя. И самая гнусная философская мразь съехалась со всех концов Страны, чтобы на месте своими глазами оценить ситуацию, вовремя сориентироваться в нужном направлении и как-то нажиться на повороте в умонастроениях, который давно уже назрел и вот-вот должен разразиться. Вице-Президент АОН, открывая заседание Ученого Совета, прямо обратил внимание на этот факт, сказав всего несколько фраз, которые вскоре обрели мировую известность: чиновник такого масштаба не мог без санкции самых высших инстанций сказать такое, значит... И всем стало очевидно, что защита этой вшивой диссертации и вступительное слово Вице-Президента суть лишь пробный шаг в осуществлении более глубоких и далеко идущих замыслов высшего руководства.

Система секретности пронизывает всю нашу жизнь, сказал Философ. Мы так к ней привыкли, что не обращаем на нее внимания. А между тем, это весьма существенный элемент нашей социальности. Закрытые учреждения, собрания, распоряжения, советы, совещания... Подписки о неразглашении, пропуска, допуски... Чего только не выдумали на этот счет! Конечно, было бы интересно проследить, как сложилась эта система исторически. Но сложившись, она выполняет уже вполне определенные функции, часто отличные от тех, какие она выполняла при своем возникновении. Эти функции довольно прозрачны. Прежде всего, конечно, скрыть от чужих и от своих, что у нас происходит, ограничить до минимума /а то и ниже/ сферу информированности индивидов. Плохо информированным индивидом легче манипулировать, управлять. Слепому, как известно, легче навязать свою волю. Секретность, далее, делает менее уязвимой демагогию, дезинформацию, пропагандистское вранье. Она придает больше значительности властям в глазах неинформированной массы. Тайные решения сильнее действуют на массы /слухи о них все равно так или иначе распускаются, часто — специально/. В условиях закрытости, секретности, ограниченности, пропусков удобно привлекать к ответственности людей за «разглашение государственной тайны», «клевету», «сбор сведений» и т.п. Люди живут в атмосфере такой угрозы, что действует сильнее, чем сами акции такого рода, ибо они быстро обнаруживают свою нелепость и нелепость всей системы секретности. Так что расправляться стремятся также тайно. Известно, какой оболочкой секретности была окутана деятельность ОГБ, когда они фактически властвовали в Стране и справляли свои кровавые оргии. Система всеобщей секретности есть характерный признак того, что вся система власти в Стране имеет гангстерскую природу.

Но она в значительной /если не большей/ части фиктивна, сказал Математик. Я был беспартийным, а знал до мелочей все, что говорилось на закрытых партийных собраниях. Люди обычно разбалтывают то, о чем они давали подписку молчать. Пропуска часто совершенно бессмысленны... Верно, сказал Философ. Это не отвергает, а подтверждает мой тезис о том, что система секретности у нас есть не просто некое чисто техническое средство от врагов, шпионов, жуликов и т.п., а существенное социальное средство организации общества и власти. Это — мощное средство замутнения всей социальной атмосферы и сознания людей. А остальное — побочное. И как таковое, оно столь же социально, как и все другое. И потому действенно. Вот возьмите, например, этот случай с американским журналистом. Знаете, в чем конкретно его обвинили? Первое обвинение: напечатал статью о заседании Ученого Совета, на котором провалили известного вам лингвиста, а заседание это было закрытым. Второе обвинение: взял у одного психолога, официально работающего в «почтовом ящике», статью о телепатии, которая у нас официально отвергается как эмпирический факт. В целом обвинение выглядит так: сбор секретных сведений. Обвинение смехотворное. Журналиста все-таки выпустили. Но цели-то своей они все-таки добились: запугали большое число наших людей /я могу привести конкретные примеры/ и иностранцев. Усилили изоляцию иностранцев от наших граждан. Взяли журналиста «обоснованно»: статью он получил, признался в этом. Мы, мол, не специалисты, должны разобраться. Отпустили — проявили «гуманизм». И заодно заставили журналиста кое-что сказать по поводу диссидентов, которых будут скоро судить. К тому же вспомните: атмосфера секретности. Знаете, как широкие массы реагируют. Нет дыма без огня, там были серьезные дела, но наши договорились с американцами, и те в обмен выпустили наших разведчиков и т.п.

В обеденный перерыв, прочитал Ученик в следующем отрывке из романа, Ученик встретился с Бородатым и спросил его о характере его исследования. Что за чертовщина, подумал Ученик. Уж в своем ли я уме? Раз, два, три... ...сто! Дважды два — четыре. Листья дерева зелены. Волга впадает в Каспийское море. Кажется, в своем. И не пьян. И не сплю. Я хочу, прочитал далее Ученик, найти простой и общедоступный способ восстановления основных личностных функций, утраченных людьми в результате искусственных и насильственных воздействий на их психику, сказал Бородатый. Ну нет, сказал Ученик вслух, тут что-то явно не так. Может быть, это чья-то шутка? Может быть, это одна из мистификаций Лысого? Или запись СППС? Или... Он вспомнил, как однажды Учитель говорил, что через некоторое время у него /Ученика/ наступит состояние, в котором нельзя будет различить реальность и вымысел. Но это состояние -пройдет и уступит место полному безразличию к этому аспекту жизни. И он решил немного обождать со своими намерениями посоветоваться с Бородатым по поводу этого странного явления. А может быть, это просто случайное совпадение? Давай-ка подсчитаем, какова вероятность такого совпадения...