Хан Ган - Человеческие поступки [litres]

– Мамочки мои!

Ынсук слегка улыбнулась девушке и спросила:

– Сигнальный экземпляр уже готов?

Не в силах отвести глаз от ее лица, мисс Пак вынула из бумажного пакета книгу.

– Что с вашим лицом?

Не получив ответа, она повернулась к Юну, помощнику редактора по производственным делам, и переспросила:

– Что случилось с лицом Ынсук?

Тот лишь молча помотал головой, и девушка округлившимися глазами посмотрела на главного редактора.

– Да вот я и говорю, чтобы Ынсук шла домой, а она упрямо отказывается.

Главный редактор достал сигарету. Открыв окно за своим креслом, он высунул голову наружу и, втягивая щеки, несколько раз затянулся и выдохнул дым. Этот человек, уже начавший стареть, всегда выглядел уставшим, и что бы он на себя ни надел, все висело на нем мешком. Этот человек всегда обращался официально-вежливым тоном даже к тем, кто годился ему в сыновья. Этот человек являлся как директором, так и главным редактором этого крошечного издательства, но просил называть его именно главным редактором, потому что ему не нравилось слово «директор». Он был одноклассником переводчика, о котором допрашивал ее следователь, желая узнать, где тот скрывается.

Ынсук закончила разговор с мисс Пак, и главный редактор, смяв сигарету в пепельнице, сказал:

– Мисс Ким, не хотите поесть мяса? Я угощаю. В ресторане выше по улице готовят говяжьи ребрышки. И вы, мисс Пак, пообедайте с нами, если не заняты.

Директор был слишком любезен, и у нее возникли непонятные ощущения. Вдруг появились какие-то сомнения, о которых она еще не успела хорошо подумать. Вчера он тоже побывал в полицейском участке возле Западных ворот, но раньше, чем она – еще утром. Как он объяснил им тот факт, что ничего не знает о переводчике?

– Спасибо. Не стоит.

Ее ответ прозвучал немного строго, но при улыбке распухшее лицо начинало болеть, поэтому ей оставалось только быть серьезной.

– Вы же знаете, я не люблю мясо.

– Да, точно, мисс Ким не любит мясо.

Директор снова закивал.

Она не то чтобы не любила мясо, скорее ей было тяжело выносить те мгновения, когда на жаровне начинали румяниться тонкие кусочки. Она отводила глаза, видя, как на мясе проступают кровь и сок.

Когда перед ней жарили целую рыбу с головой, она закрывала глаза. На раскаленной сковороде зрачки замороженной рыбы обволакивала горячая жидкость, из открытого рта выползала белая пена, и в этот миг ей казалось, что мертвая рыба хочет ей что-то сказать. Поэтому она отворачивалась.

– Тогда что? Чего бы вы хотели поесть, мисс Ким?

Тут в разговор вмешалась мисс Пак:

– Если я съем здесь что-то дорогое, мне влетит от нашего директора. Давайте пойдем туда, где мы обедали прошлый раз.

Вчетвером, вместе с помощником Юном, они вышли из офиса, закрыли дверь на ключ и зашагали к месту пересечения трех улиц, где рядом с мясным рестораном находилась дешевая столовая. Хозяйка этого заведения кормила по-домашнему, подавая рис, суп и простые закуски. Сама она также просто ходила летом в шлепанцах, не стесняясь черных гнилых ногтей на больших пальцах, а зимой надевала стеганые традиционные носки и меховые сапожки. Они сели у обогревателя и стали ждать, когда принесут еду.

– Мисс Пак, сколько, вы сказали, вам лет?

Уже раз пять слышавшая этот вопрос от главного редактора девушка кокетливо ответила:

– Восемнадцать.

– Кажется, директор типографии Чон приходится вам дядей?

– Нет, он мой двоюродный дядя. Они с отцом двоюродные братья.

Мило улыбаясь, девушка без всяких стеснений рассказала несколько случаев, когда за внешнее сходство ее принимали за дочь директора, хотя близкими родственниками они не были. Недавно женившийся Юн, у которого жена была на сносях, сдерживал невольный смех и фыркал после каждой фразы.

К концу трапезы главный редактор спросил Ынсук:

– Может, завтра в отдел цензуры схожу я?

Спросил, зная, что она, прямодушная и ответственная, откажется.

– Но этим делом всегда занималась я.

– Да, но я это так, предложил, чувствуя себя виноватым. Ведь вчера вам очень тяжко пришлось.

Она посмотрела на сидящего напротив директора, тщательно взвешивая каждое сказанное им слово. Как ему удалось благополучно выйти оттуда? Просто рассказал все, как было на самом деле? Ответственным редактором является Ким Ынсук. Они с переводчиком встретились в кондитерской у Чхонгечхон и посмотрели последнюю редактуру. Ничего, кроме этого, я не знаю. Только правду и сказал, но покалывает ли тихонько в области сердца, бередит ли его душу то, что называют совестью?

– Нет, этим делом всегда занималась я.

Ынсук повторила свои слова. Она попыталась улыбнуться так же как мисс Пак, но боль не позволила ей этого сделать, и она отвернула голову, чтобы директор не увидел ее опухшую щеку.

Оставшись одна в офисе после ухода всех сотрудников, она обмоталась черным шарфом до самых глаз. Затем еще раз внимательно проверила масляный обогреватель, погасила свет и даже опустила рычажок предохранителя на электрическом щитке. Прежде чем покинуть темный офис, она подошла к стеклянной двери и, словно не решаясь выйти, на несколько секунд закрыла глаза.

Ветер был холодным. Она это ощутила кожей вокруг глаз, оставшейся не прикрытой шарфом. Однако садиться в автобус не хотелось. Она любила это время, когда после длинного рабочего дня, проведенного за столом, можно было неторопливо пройти пешком все пять остановок от офиса до дома. По дороге у нее в голове беспорядочно возникали разные мысли, которые она не отгоняла.

Тот мужчина бил меня левой рукой по правой щеке, потому что левша?

Но рукопись на стол он швырнул правой рукой. И ею же протянул мне ручку для подписи. Или он пускает в ход левую руку, интуитивно связанную с эмоциями, только когда нападает на кого-то?

Она ощутила горечь у основания языка, как будто ее укачало в машине. К горлу подступила тошнота. Это ощущение, ставшее уже привычным, заставило снова вспомнить тебя, Тонхо. Она с трудом проглотила слюну. Но и после этого ей не стало лучше. Тогда она достала из кармана пальто жвачку и начала жевать.

Но ведь его руки были не больше, чем руки обычных мужчин.

Опустив голову, она шла в толпе возвращающихся домой людей. Ее обгоняли женщины в слишком коротких для такой погоды юбках, не прикрывающих голеней, мужчины в полупальто серых тонов, ученицы старших классов с белыми марлевыми повязками на лице.

Такие руки можно увидеть где угодно. Не такими уж большими и толстыми они были.

Она шла, по-прежнему чувствуя под шарфом опухшую щеку. Шла, жуя только левой стороной челюсти жвачку с сильным ароматом цветов акации. Шла, вспоминая себя, как застыла на месте, никуда не убежала, ничего не говорила, как ждала с замиранием сердца, когда его руки взлетят второй раз.