Джен Беннет - Вероятно, Алекс

– Ты догадался только в тот вечер, когда мы играли в «Катанских колонизаторов»? – спрашиваю я.

– Да.

Ну слава богу. По крайней мере, мы оба пребывали в полном неведении, пока он не услышал мое прозвище. Боже праведный. Портер специально смотрел со мной «Филадельфийскую историю». Все тогда уже знал, но не обмолвился даже словом. Мое унижение не знает предела.

– Почему? – едва слышно спрашиваю я. – Почему ты ничего не сказал?

– Я был совершенно сбит с толку и не знал, что делать. Не мог поверить, что все это время ты жила рядом. И что ты… это она, Минк. Поначалу думал, ты решила надо мной посмеяться, но чем больше размышлял, тем отчетливее понимал, что это не так. На какое-то время у меня просто поехала крыша. А потом… мне захотелось немного потянуть время. Чтобы ты дошла до всего своим умом. Уверен, у тебя это получилось бы. Стоило мне сделать побольше намеков, и ты бы, Бейли, все поняла, клянусь. Потом мне стало интересно, почему ты не сказала мне, то есть Алексу, что переехала сюда. У меня возникло чувство, что ты меня обманула… и мне захотелось, чтобы ты сама во всем призналась.

– Баш на баш, – говорю я и закрываю глаза, теперь до конца понимая всю иронию этих слов.

– Мне совсем не хотелось, чтобы все так получилось, – настаивает он, – я имею в виду на работе… когда тебя уволили… Грейс рассказала мне, что случилось в Парилке. А попутно – это я так, для справки – высказала парочку угроз в адрес моего мужского достоинства, после чего меня пару дней мучили кошмары.

– Ты не виноват в том, что произошло в Парилке, – с тихим стоном отвечаю я, – тогда мне стало очень плохо, но теперь уже все позади.

– Но я хочу, чтобы ты знала: то, что в тот день говорили Скотт и Кении… мне совсем не показалось забавным. Сам не знаю, почему я засмеялся. Скорее всего, обычная нервная реакция. После случившегося чувствовал себя просто ужасно. Посылал тебе эсэмэски, хотел поговорить, но ты не желала со мной общаться. А потом в магазин пришел Дэйви…

Я судорожно вздыхаю от наплыва чувств:

– О господи, какой-то кромешный ад.

Секунду спустя Портер говорит:

– Слушай, я до сих пор не пойму, зачем ты соврала, сказав, что приехала из округа Колумбия, а не из Нью-Джерси.

– Я не врала. Мама со своим новым мужем переехали туда всего пару месяцев назад. Я просто ничего не сказала об этом Алексу. То есть тебе. Словом, тебе как Алексу. Черт, ты ведь не случайно выбрал такой псевдоним, да?

– Это мое второе имя.

– Александр. Как отца?

– Ага. Деда тоже так звали. – Он заводит мне за ухо прядку волос. – Ты же понимаешь, что всей этой кутерьмы не было бы и в помине, если бы ты, то есть Минк, с самого начала сказала, что приехала сюда… я прав?

Я беру его руку и закрываю ею свое лицо. Потом убираю ее, сажусь, вытираю слезы и смотрю на него:

– А знаешь что? Может, и нет. Предположим, мы с тобой, то есть с Алексом, встретились бы в «Блинной хижине» сразу после моего приезда сюда, и я не получила бы работу в «Погребе». Думаешь, мы бы поладили? Я не знаю. Ты тоже. Вполне возможно, что все сложилось именно так только благодаря ситуации, в которой мы оказались в «Погребе».

Портер качает головой и сплетает свои пальцы с моими:

– Вряд ли. Я в это не верю, да и ты, вероятно, тоже. Два человека, которые жили в разных городах, а потом нашли друг друга, причем дважды? Даже если бы один из нас торчал где-нибудь на Гаити, а второй отправился в ракете на Луну, в эту минуту мы с тобой все равно сидели бы здесь.

– Ты действительно так думаешь? – хлюпаю носом я.

– Помнишь, я сравнивал тебя с мимолетным туманом и боялся, как бы в конце лета ты не вернулась к матери? Теперь таких опасений у меня больше нет.

– В самом деле?

Он смотрит на океан, темно-пурпурный в последних лучах закатного солнца:

– Мама говорит, что мы все взаимосвязаны – люди, растения и животные. И знаем друг друга изнутри. А то, что происходит извне, нас только отвлекает. Одежда, наши слова, действия и поступки. Нападения акул. Выстрелы. Мы тратим свою жизнь в поиске других людей. Порой нас сбивают с толку и совращают с пути истинного отвлекающие факторы. – Он смотрит на меня и улыбается. – Но на нас они не подействовали.

Я тоже улыбаюсь ему в ответ, в моих глазах поблескивают слезы счастья.

– Это точно.

– Я люблю тебя, Бейли «Минк» Райделл.

Сквозь мои слезы пробивается тихий смешок.

– Я тебя тоже, Портер «Алекс» Рос.

Мы льнем друг к другу, целуемся, а в перерывах признаемся, что страшно соскучились. Это чудесно и романтично, никто и никогда еще не обнимал меня с такой силой. Я припадаю губами к его шее под буйными кудрями, он сжимает в ладонях мою голову, покрывая поцелуями все лицо, а потом вытирает потекший от слез макияж полой своей футболки.

Аплодисменты и приветственные выкрики заставляют нас вздрогнуть от испуга. Я почти забыла о показе. Портер берет меня за руку, подводит к ограждению, и мы вглядываемся во тьму. На экране вспыхивает свет и появляется старый логотип компании MGM с ревущим львом. Играет музыка. Бегут титры. КЭРИ ГРАНТ. ЭВА МАРИ СЕЙНТ.

По спине бежит холодок.

И вдруг до меня доходит: я делю свои чувства с Портером. Без остатка. А он делит их со мной.

Я поднимаю глаза, он тоже взволнован.

– Здравствуй, – говорит он, прижимаясь ко мне лбом.

– Здравствуй.

– Может, спустимся на пляж? – спрашивает он, обнимая меня за плечи.

– Ты не забыл, что я их терпеть не могу?

– Это потому, что тебе ни разу не приходилось бывать на настоящем. Пляжи Восточного побережья – полная ерунда.

Я смеюсь, и мое сердце поет от радости.

– Да, в этом ты прав. Ну что же, тогда покажи мне истинный пляж, мистер сёрфер. Пойдем смотреть кино.

Я делаю два резких выдоха и запираю сумочку в своем ящичке. За моей спиной в узком проходе можно увидеть толпу на трибунах и яркие огни стадиона. Еще чуть-чуть – и можно начинать. Я вращаю в разные стороны головой, разминаю шею и еще раз проверяю телефон.

Некоторые прекрасно чувствуют себя в центре внимания, другие предпочитают держаться за кадром. С одними только актерами картину снять нельзя. Для этого также требуются сценаристы, гримеры, художники по костюмам и талантливые агенты. Все они тоже очень важны.

Я не люблю светиться и давно с этим смирилась.

В последнее время привычки Ловкача-Пройдохи мною забыты. Почти, потому что осенью, после начала занятий, они попытались вновь напомнить мне о себе. Но это еще не значит, что я готова выставить свою кандидатуру на должность старосты выпускного класса, как, например, Грейс, и тем более что после наших девичьих разговоров на пляже совершенно о ней позабыла – как раз наоборот, стараясь быть надежным другом, я помогала ей во всех начинаниях. Она победила, что неудивительно, потому что Грейс любят все. Просто я люблю ее немного больше других.