Вальдемар Лысяк - MW-14-15-16

Январское Восстание вспыхнуло ночью 22 января 1863 года, и той же ночью новообразованное Временное Народное Правительство дало крестьянам волю. Слишком поздно! Весьма скоро царские агенты сообщили землеробам, что в Петербурге уже печатается Указ об их освобождении (издан он был 2 марта 1864 года) и начали давать мужикам, опережая Указ, соответствующие льготы. Это был карточный ход высшего класса. Польский мужик встал перед кошмарной для Восстания дилеммой. С одной стороны, Освободительный Манифест повстанческой власти, что станет скалою, если восстание одержит победу, но рассыплется в прах, если оно проиграет, а проигрывало уже трижды. С другой же стороны - Указ власти существующей, трижды победной и сильной, так что риску меньше. И мужик выбрал, мужик - он всегда прагматик...

И все это - такое далекое и становящееся все отдаленней и сказочней, принадлежащее миру архивов и музеев, покрытое саваном все более глубокого забытья, под которым копаются немногие, самые ярые фанатики. 8 мая 1873 года Максимилиан Герымский так писал Казимежу Эпплеру о смерти и забытье:

"Когда горсть земли падет на крышку гроба, подумай, что никогда не было у тебя брата, никогда не целовала тебя мать, ничего никогда не было. В такое невозможно поверить; так подумать никто не сможет, и все же, пройдет, самое большее, года два, и черты в памяти затрутся, и воспоминания сменятся свежими событиями или, хотя бы, новыми мыслями - и что же останется? - фотография на стенке или в альбоме, весьма редко похожая на живое лицо."

Так пусть же вспомнятся нам две живые личности, у которых я позволю говорить две взаимно враждебные страсти, вместо того, чтобы по-ученому описывать все то, с чем они сопоставляются, и из чего родилась картина Герымского. Двое ближних с разных сторон баррикады, двое одинаковых людей, верующих в правоту, законность и богобоязненность собственного поведения, Возможно, это над всеми нами насмехается "старая ведьма", ибо наши владения добра и зла, которые мы проходим, стремясь к ним, ничего не стоят в пучине истории, не существенны и не нужны?

Возьмем полное "М" и полное "W", чтобы еще раз обосновать название этой книги. Вот они: Михаил Николаевич Муравьев (в польском языке "Николаевич", как и в украинском, начинается с буквы М - "Миколайович", так что автор действительно нашел полное "М" - прим. перев.) и Виктор Вишневский (Wiktor Wiśnewski). Легендарный, ненавидимый поляками "Вешатель", жестокость которого будила испуг даже в Петербурге, и один из рядовых повстанцев. Палач и герой, или же – если поглядеть с другой точки на карте - успешный и умелый усмиритель и преступный мятежник. Как раз над этим-то и смеется История, которой известны их дневники, относящиеся к 1863 году. Но пусть вспоминают.

Попеременно. Первенство мы отдаем, по праву победителей, любимцу и воспитаннику Александра, того доброго царя, который вот что сказал полякам о себе и "Вешателе":

- Вы желаете защищать Польшу, ее права и обиженное население? Прекрасно, я же буду защищать собственные интересы. Я дам в морду праву народов, а в качестве кулака воспользуюсь человеком, состоящим из римского проконсула и татарского хана. Он сможет дать в морду законам как божеским, так и человеческим. Вы обвиняете меня в бесправии и жестокости? Таких, что теперь увидите, вы не видали еще никогда! И с этого момента уже никто не возьмет слова, лишь "M" и "W".

М.М.Муравьев: "В 1863 году замешательства в западной провин-

ции. которые начались уже в 1861 году, приобрели характер

вооруженного восстания. Правительство наше, до сих пор гля-

дящее сквозь пальцы на польские интриги и революционные ма-

нифестации, которым симпатизировала вся демократическая пар-

тия в России, испугалось несчастных и неизбежных для России

последствий."

В.Вишневский: "Январь 1863 года (...) Восстание в Польше

электризовало всех. Шляхта ездила от дома до дома; а как

съехались, так тебе и сеймик, где перейти границу? с каким

оружием? под чьим командованием?"

М:

говорю о манифестациях, что шли повсюду с 1860 по 1863 год в

костелах, на улицах, народных гуляниях и везде, где только

было возможно. Собирались сотни, тысячи людей, и пелись гим-

ны о спасении Польши из под ярма, с прибавлением различных

ругательств".

W:

сапогах выше колен, в темных гунях и конфедератках".

М:

Польском и на Литве, о всех собственных опасениях (...) При

этом Е.Величество прибавило, что ожидает, что я усмирю та-

мошнее восстание и приведу все в надлежащий порядок, что он

дает мне полное право действовать согласно моих потребнос-

тей и мнения (...) Я ответил, что как русский был бы бесчес-

тным, отступив от поверенных мне обязанностей, и что каждый

русский обязан пожертвовать собою ради добра Отчизны".

W: "Закипела во мне польская кровь, единородная святой памя-

ти отца моего, наполеоновского солдата, что капитаном про-

шел всеми наполеоновскими битвами в польских легионах. Для

меня было достаточно уже то, что льется польская кровь, что

врага бьют - так чего тут дипломатничать? Если кто здоров,

если сердце храброе - ура на врага! (...) Только для этого

необходима жертвенность, самоотречение, любовь к Отчизне!

(...) Ведь нас, всех присутствующих, матери для того рожда-

ли, чтобы пасть за Отчизну".

М: "С радостию пожертвую собою ради добра и счастья России,

но требую, чтобы даны мне были все средства для исполнения

возложенной на меня обязанности (...), то есть, строгого

преследования всяческих заговоров и мятежей (...) Я заранее

знаю, что система моя нравиться не будет, только отступить

от нее не смею и наперед предсказываю, что достаточно знаю

польский народ, и что уступками и слабостью все предприятие

лишь загубить можем; спокойствие же в стране сможем вернуть

лишь средствами жесткой справедливости и преследованиями за-

говорщиков (...) Говоря о моральном и политическом состоя-

нии края, я ссылался на полученный мною опыт в распознании

польского характера и его враждебной предрасположенности к

России."

W:

роев, что гибли под Обертином, Бычиной и Кирхольмом, что под

Веной спасли весь мир от мсульманского ярма, что у Вавра,

Сточкка, Грохова погибали смертию храбрых! (...) Мы истин-

ные сыновья великих наших предков, ибо, как они врагов били,

так и мы знамя поднимаем на трепещущем врага теле!

М:

(...), ответив мне благодарностью за мое самопожертвование и

за то, что я принял на себя столь тяжкую ношу; и что он со-

вершеннейше разделяет мой способ видения предмета и предла-

гаемую систему, и что от него не отступит".

W: "Бить врага - кровь в жилах кипит все сильнее, сердце