Генри Крейн - Санта–Барбара III. Книга 1

Мейсон долго не мог покинуть свое место потому, что ему приходилось пожимать руки, принимая поздравления от наиболее восторженных поклонников, наконец он смог подняться, сложить документы в чемодан и направиться к выводу. Однако Вирджиния, схватив за рукав пиджака, остановила Мейсона.

— Подожди, — нежным и ласковым голосом произнесла она, — мне нужно поговорить с тобой.

Мейсон повернулся к ней.

— Что?

— Большое тебе спасибо, Мейсон. Еще чуть–чуть и ты меня саму убедил бы, что я невиновна, — наклонившись к самому его уху, тихо произнесла Вирджиния.

Мейсон, словно не понимая о чем она только что сказала, вертел головой, пытаясь прийти в себя, Вирджиния, неторопливо сунув под мышку сумочку, вышла из зала медленной плавной походкой. Теперь она была очень богатой женщиной и могла чувствовать себя вполне уверенно.

Мейсон как вкопанный стоял посреди пустеющего зала, сжимая в руках тяжелый чемодан с документами. Его худшие опасения оправдались…

Услышав за своей спиной шаги, Мейсон обернулся. Сзади стоял помощник окружного прокурора Терренс Мессина, который вначале выразительным взглядом проводил удаляющуюся из зала Вирджинию Кристенсен, а потом обратился к Мейсону:

— Ну что ж, процесс закончен. Теперь можешь сваливать отсюда, — не скрывая своей неприязни, сказал он. — Ты добился чего хотел. Но учти, если ты захочешь остаться в этом городе, я сделаю твою жизнь похожей на ад.

Мейсон криво усмехнулся:

— А я и не собираюсь оставаться здесь.

Мессина, в последний раз с презрением глянув на адвоката, удалился следом за Вирджинией Кристенсен.

Мейсон остался один в большом гулком зале заседаний. Он даже не пытался осознать, что только что сказала ему Вирджиния. Все и так было ясно — его подставили. Его сделали игрушкой в этой коварной игре, а он‑то думал, что она действительно любит его…

Мейсон навещает свою бывшую подзащитную. Роберт Бертран замешан в преступлении. Мейсону наконец, становится известна правда. "Я люблю трахаться…". Револьвер должен стрелять. Роберт Бертран оказался сильным противником. Смерть настигает Вирджинию. «Ты проиграл это дело, приятель…»

Поздним вечером машина Мейсона Кэпвелла остановилась у дома Вирджинии Кристенсен. Вечер был тихим и спокойным, вода тихо плескалась у причала, и ничто не напоминало Мейсону о тех нескольких днях, которые оставили такой горький след в его жизни.

Так же, как всегда, горели низкие фонари–торшеры по краям причала. Вокруг стояла, нарушаемая лишь легким плеском воды, тишина.

Мейсон вышел из машины и, несколько раз опасливо оглянувшись по сторонам, медленно зашагал по дощатому настилу, который вел к дому. Каждый его шаг отдавался у него в ушах гулким эхом.

Мейсон подошел к дому и подергал за ручку. Дверь была заперта. Большие окна на первом этаже дома были зашторены и из‑за них даже не пробивался ни единый луч света. Но Мейсон знал, что Вирджиния находится дома. Он двинулся вокруг дома по узкой дощатой галерее с невысокими поручнями.

Поскольку дверь была закрыта, у Мейсона не оставалось никакого другого выхода, как проникнуть в холл через открытое окно с другой стороны дома, там, где оно выходило на воду.

Мейсон остановился возле окна, услышав приглушенные голоса, доносившиеся из холла.

— Зачем ты пришел? — говорила Вирджиния.

В ответ послышалось какое‑то грубое восклицание, но Мейсону не удалось разобрать слов. Он лишь понял, что с Вирджинией в доме находится какой‑то мужчина.

После того, что она сказала ему сегодня в суде, он уже не сомневался в том, что должен до всего докопаться сам. Он чувствовал себя виноватым перед самим собой. Правда он не знал, что будет делать дальше, но в одном был твердо уверен — он должен проникнуть в дом.

Осторожно толкнув окно, Мейсон убедился, что оно не закрыто. Спустя несколько мгновений, мужская фигура в хорошо скроенном английском пиджаке скользнула в окно и проникла в холл. Здесь было темно, но в большую комнату проникал свет из ярко освещенной кухни.

Мейсон осторожно сел в кресло рядом со столиком, на котором стояла лампа. Следующие слова, которые он услышал, принадлежали Вирджинии:

— Перестань скулить.

Судя по шуму, который доносился из кухни, Вирджиния смешивала коктейли — раздавался звон металлической ложечки о стекло, и было слышно, как женщина встряхивает напитки.

— Ты знал, — продолжила она, — что после этого судебного процесса твоя карьера пойдет прахом. Тебя никто не заставлял это делать. Ты все прекрасно понимал и пошел на это в здравом уме. Так что обижаться тебе не на кого, кроме себя.

Стараясь ничем не выдать своего присутствия, Мейсон прислушивался к каждому слову, доносившемуся из кухни. Когда в ответ на слова Вирджинии раздался мужской голос, Мейсон мгновенно узнал его — это был доктор Роберт Бертран, бывший лечащий врач Лоуренса Максвелла.

Именно его Мейсон уличил в сексуальных преследованиях по отношению к Вирджинии Кристенсен. Теперь Роберт Бертран снова был вместе с ней, и, судя по всему, доминирующее положение в их отношениях занимала Вирджиния.

Голос Бертрана был полон обиды и недовольства:

— Так ты будешь жить со мной? — спросил он безнадежным тоном.

Мейсон услышал, как она рассмеялась.

— Да, теперь я состоятельная женщина, — сказала Вирджиния. — И я думаю, что в наших с тобой отношениях все будет хорошо. Однако, ты ясно должен отдавать себе отчет в том, что мы не будем жить вместе. Я не отказываю тебе, ты можешь приходить, но только тогда, когда я позову тебя.

— Как же так? — обескуражено сказал Бертран. — Ведь мы договаривались совсем по–другому. Ты говорила, что тебе стоит избавиться от Максвелла и получить деньги, а уж после этого мы сможем делать все, что захотим. Ты обещала мне, что останешься со мной. Мы же хотели уехать отсюда. Или ты уже забыла о своих собственных словах?

Свою обиженную тираду доктор Бертран закончил повышенным тоном, что Вирджиния совершенно однозначно расценила как угрозу.

— Бобби, я не понимаю, что это за тон? Если ты хочешь шантажировать меня, то у тебя ничего не получится. Со мной дело ясное — меня никто не станет судить дважды за одно и то же преступление. Так что, мне бояться нечего, а вот тебе следовало бы поостеречься. Если тебя не устраивают условия нашего сотрудничества, то я могу надолго упрятать тебя в тюрьму за лжесвидетельство и дачу ложных показаний. Надо было думать, что делаешь.

Вирджиния с двумя высокими стаканами вышла из кухни и включила в холле свет. Каково же было ее удивление, когда она увидела, сидящего в зале рядом с журнальным столиком, Мейсона. Он сидел, подперев голову рукой и выражал явную заинтересованность.