Генри Крейн - Санта–Барбара III. Книга 1

Тот даже не повернул голову в сторону Мейсона.

— Я знал, что ты придешь, — спокойно сказал Мессина.

Как показалось Мейсону, Терренс произнес эти слова с некоторым удовлетворением.

— Почему?

— А в этом городе больше некуда пойти. Только здесь работают круглые сутки.

До невероятности худой бармен, терпеливо дожидавшийся, пока Мейсон поднимет руку, тут же бросился к новому посетителю, когда увидел этот жест.

— Что будете пить?

Мейсон смерил его тощую нескладную фигуру удивленным взглядом. За время своих скитаний по Америке он привык к тому, что человек за стойкой бара должен быть по меньшей мере упитанным. Про себя Мейсон подумал, что у этого парня какое‑нибудь гормональное заболевание. Однако, вслух, разумеется, произнес совсем другое:

— Двойной бренди, а потом дважды «Джек Дэниэлс»…

По лицу бармена расплылась такая радостная улыбка, как будто Мейсон был для него самым дорогим гостем за всю его карьеру.

— У нас есть хороший французский бренди! — восторженно сказал он. — И совсем недорого…

Мейсон устало махнул рукой.

— Давай. Хотя… нет, подожди…

Бармен, который уже метнулся к уставленной разнокалиберными бутылками полке, замер, как вкопанный, и в ужасном предчувствии отмены заказа, медленно повернулся к Мейсону. Однако, его опасения были напрасны.

— Приятель, сначала налей мне крепкого кофе. Самого крепкого, который только можешь приготовить.

Бармен стал радостно трясти головой.

— Разумеется. Я приготовлю вам такой кофе, что ложка будет стоять в нем но стойке смирно, как солдат на плацу.

Мейсон с некоторым удивлением поднял брови, но шустрый бармен уже исчез в закоулках кухни, откуда донесся звон посуды и громкий крик:

— Вам «арабику» или «мокко»?

— Все равно, — ответил Мейсон, — лишь бы с кофеином…

Грохот включенной кофемолки возвестил о том, что заказ Мейсона был принят к исполнению.

— А я вот спать не хочу, — после очередного глотка виски сказал помощник окружного прокурора. — Не хочу, хоть убей.

— Охотно понимаю. Я испытываю то же самое, но на всякий случай решил зарядиться. Мне предстоит еще долгий день.

Глубоко затянувшись сигаретой, Мессина искоса посмотрел на своего бывшего противника.

— А что ты собираешься делать?

Мейсон кисло улыбнулся.

— Ну… ты же сказал мне убираться из города. Думаю, что будет единственным верным выходом.

— И куда же ты отправишься?

— Не знаю. Точно уверен лишь в одном — не на Восток. Мне не нравится ваш холодный океан.

— Ну, разумеется, — Мессина пожал плечами. — Разве может сравниться Атлантика, где каждый день только и приходится ждать дождей и ветра, с вашей Калифорнией?

Мейсону не понравился несколько снисходительный тон, с которым помощник окружного прокурора отозвался о его родной Калифорнии. Но он благоразумно решил промолчать, чтобы не ввязываться в бессмысленный спор.

— Между прочим, — не дождавшись ответа, продолжил Мессина, — раньше я работал в Лос–Анджелесе.

Мейсон никак не успел прокомментировать это сообщение, потому что из черного проема кухни с большой чашкой дымящегося кофе выбежал тощий бармен и поставил заказанный Мейсоном напиток на стойку.

— Ваш кофе, сэр. Самый крепкий, как вы и просили.

Мейсон отпил немного дымящегося, пахучего напитка и удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, а теперь давайте бренди.

Бармен бросился исполнять заказ и, спустя несколько мгновений, широкий стакан с золотисто–янтарным бренди стоял перед Мейсоном.

Плеснув в кофе немного французского нектара, Мейсон стал смаковать образовавшийся коктейль, словно позабыв о том, что рядом с ним сидит его бывший соперник.

Так и не дождавшись от Мейсона какой‑нибудь реакции на свои слова о Лос–Анджелесе, помощник окружного прокурора снова обратился к этой теме.

— Я уехал оттуда, потому что в Лос–Анджелесе мне ужасно не нравилось. Это — не Америка… Так же, как Нью–Йорк тоже — не Америка…

Мейсон пожал плечами.

— Возможно. Я тоже никогда не испытывал особой любви к Лос–Анджелесу. Мне всегда казалось, что он слишком велик.

Допив до конца свой виски, Мессина попросил еще.

Бармен тут же плеснул ему в стакан «Джека Дэниэлса».

— Знаешь, Мейсон, — впервые обратившись к нему по имени, сказал помощник окружного прокурора, — я хочу дать тебе два совета.

Мейсон промолчал, и Мессина расценил это, как согласие выслушать.

— Первый совет — не живи в Лос–Анджелесе. А второй — избегай баб, которые строят из себя сплошную невинность. Особенно блондинок…

Не дожидаясь реакции Мейсона на свои слова, помощник окружного прокурора залпом выпил виски, достал из кармана смятую двадцатку, положил ее на стойку и, похлопав Мейсона по плечу, молча вышел из бара.

Мейсон брел по покрытому крупной галькой океанскому берегу. У него немного кружилась голова после выпитого, но походка была вполне твердой и уверенной.

Увидев перед собой небольшой заброшенный причал, Мейсон взошел на скрипучие доски и остановился, подставив лицо порывам свежего, прохладного ветра.

Вдохнув несколько раз полной грудью, Мейсон уселся на причал, свесив вниз ноги. Он положил на колени свой металлический кейс с полированными, словно зеркало, стенками.

— Ну, что, друг? — обращаясь неизвестно к кому, сказал он. — С делами я разобрался. Ты уж извини, но мне это больше не нужно.

Открыв замки и подняв крышку, Мейсон достал из чемодана стопку документов и, медленно разрывая их на мелкие кусочки, стал швырять в воду.

Вскоре вода под причалом покрылась мелкой бумажной ряской, колыхавшейся на волнах.

Избавившись от всех бумаг, теперь уже совершенно ненужных, Мейсон захлопнул чемодан и повертел его в руках.

— Ну, а с тобой что делать? — тяжело вздохнув, сказал он. — Ладно, пока подождем. Может быть, ты еще на что‑нибудь сгодишься?

После этого Мейсон полез во внутренний карман уже изрядно измятого пиджака и, нащупав там несколько бумажек, вытащил их наружу.

— Да, негусто… — уныло протянул он, расправляя в руках три измятые стодолларовые банкноты и кое–какую мелочь. — Ладно, надеюсь, что на автостоп до Невады хватит, а там и пешком можно дойти.

Еще немного посидев на причале, Мейсон, наконец‑то, поднялся и, взяв чемоданчик под мышку, словно папку, неторопливо зашагал по узкой асфальтированной дорожке, которая выводила на бетонный хайвей.

Когда, спустя четверть часа, увидев его поднятую руку, рядом с Мейсоном притормозил огромный грузовик с надписью «Джексон и Халоран. Перевозка грузов на дальние расстояния», Мейсон открыл дверцу и, поднявшись на ступеньку, сказал:

— Добрый день.

Шофер, — крепкий широкоплечий парень в перевернутой козырьком назад бейсболке — с улыбкой ответил: