Нина Вяха - Завещание

Свой первый автомобиль он купил уже в двенадцать лет. Он все лето помогал соседу с трактором, водил его, смазывал и даже пару раз чинил. В итоге в качестве платы он получил старую «Ладу» рвотно-зеленого цвета, ржавевшую у соседа во дворе. Тату сам назначил такую цену с условием, что ему разрешат делать с машиной все, что только его душе захочется.

Ему понадобилось три месяца, чтобы починить «Ладу», и она наконец смогла проехать тот несчастный километр, отделявший двор соседа от его собственного. Когда Тату, рыча и газуя, въехал во двор родной усадьбы, в его глазах был триумф. К неудовольствию Пентти он закатил колымагу в гараж. Выходило, что пикап Пентти лишился своего законного места, но тут вмешалась Сири и заметила мужу, что он все равно никогда не ставит машину в гараж, и это было правдой, поэтому Пентти не стал ничего делать, а только ворчал и жаловался каждый раз, когда в разговоре всплывала автомобильная тема, а такое происходило часто, ведь его сын в основном только об этом и говорил. Причем Тату явно был не из тех, кто способен просекать настроение окружающих, он просто не понимал или же ему было наплевать, что остальные не желают слушать его долгие разглагольствования о карданном вале, цилиндрах, поршнях или рассуждения о преимуществах «Мерседеса» перед остальными брендами, и что тот, у кого есть хоть какое-то подобие мозгов в черепной коробке, ни за что не купит машины иной марки. (Впрочем, последнее заявление в той или иной степени повлияло на всех членов семьи Тойми, потому что после него уже никто не водил других автомобилей, кроме «Мерседеса».)

Гараж был маленьким, и Тату проводил в нем все свое свободное время. Он даже спал в нем: забирался на заднее сиденье «Лады», когда уже начинало светать, и дремал, укрывшись курткой.

Ранним утром, поздним вечером и даже ночью его можно было найти в гараже склонившимся над двигателем или лежащим под капотом. Заработавшись, он забывал о времени и пространстве и, кажется, даже не замечал смены времен года. При этом он мерз и потел куда меньше остальных в этом гараже с плохой теплоизоляцией.

Для всех остальных возиться в гараже в студеную январскую ночь было сродни безумию, но не для Тату. Казалось, он вообще был невосприимчив к низким температурам.

Сухой мороз иссушил дерево, сделав его легковоспламенимым. Включенное в машине радио заглушало все звуки, и Тату не слышал характерного потрескивания, пока не стало слишком поздно.

Плохо, что Тату не чувствовал мороза, хотя температура была минус двадцать градусов, иначе бы он остался сидеть дома в ту январскую ночь 1976 года, когда внезапно загорелся гараж. Тату пытался выбраться наружу, но его здорово приложило обрушавшейся балкой. От удара он потерял сознание, но в самый последний момент его спасла мать, которая вытащила его из объятой пламенем рухляди. Словом, все могло закончиться очень плохо, еще хуже, чем на самом деле кончилось. В итоге Тату (и Сири тоже) отделался длительным пребыванием в больнице, после которого на его теле навсегда остались отметины – большой коричневый шрам на спине и та самая холмистая горка на левой щеке. Но Тату больше оплакивал гараж, чем свое лицо.

Да, пожалуй, он был единственным, кто взаправду горевал о потере гаража, потому что вместе с ним сгорела «Лада» и бо́льшая часть его инструментов. Пентти же, напротив, был доволен случившимся, потому что полученные по страховке деньги полностью покрыли все расходы на постройку нового гаража. Сири очень переживала из-за несчастья, постигшего ее сына, и оплакивала его изуродованное лицо.

Пентти частенько шутил о сгоревшем гараже, но никто не находил его шутки смешными, кроме разве что Вало, да и то лишь потому, что ему было всего одиннадцать лет от роду и он еще не понимал всего. Все это постоянно приводило к ссорам между родителями, возможно, это были единственные моменты, когда Пентти удавалось довести Сири, которая в обычном случае лишь пожимала плечами в ответ на его глупости.

Со временем пожар в гараже превратился в забавную историю даже для Тату, потому что новый гараж был в два раза больше старого, имел хорошую теплоизоляцию, и в нем было не страшно проводить холодные зимы, даже когда температура опускалась ниже тридцати градусов, как порой бывало. В гараж провели даже электричество, так что теперь в моторе можно было копаться сутками напролет.

Пентти не считал, что делает сыну подарок, предоставляя Тату свое личное пространство, где тот мог проводить все свое время. А он даже став взрослым, продолжал сбегать туда, когда окружающие становились слишком назойливыми или требовательными к нему. И теперь, когда ему в первые в жизни пришлось столкнуться с тяготами любовных отношений и нести ответственность за кого-то еще, кроме себя, он снова оказался в гараже. Только здесь он мог обрести покой. И ему было все равно, какими прозвищами награждали его братья и сестры, он лишь ухмылялся, когда их слышал, но сам себя он всегда представлял как Тату и никогда как Ринне.

Тату рано утратил всякое уважение к скорости и правилам дорожного движения. Он умел хорошо водить, если того хотел, но чаще всего он этого не хотел. К спиртному он подавно относился безалаберно и, несмотря на свои юные лета, имел порядочный опыт возлияний, спасибо генетике и, в не меньшей степени, широким взглядам на жизнь. Так что нетрудно было догадаться, какие последствия подобного отношения к алкоголю ожидали его, если он не пересмотрит свои позиции.

Короче говоря, Тату ни к чему не имел уважения и, по его словам, у него не было на это ровным счетом никаких причин. Зачем он должен меняться? Могут ли люди вообще меняться? Не лучше ли просто постараться жить бок о бок, а когда не получается, просто разойтись в разные стороны, пожелав друг другу долгой и счастливой жизни?

Благодаря своему стилю вождения он уже успел забрать две человеческие жизни. Слава Господу, что он был трезвым, когда это случилось, иначе наказание было бы куда серьезнее.

Все произошло на известном всей округе крутом повороте на окраине Рованиеми. Как раз ударили первые осенние заморозки, и дороги покрыло льдом, но Тату прошел поворот чересчур стремительно, вдобавок дело происходило в сумерках, и горе-водитель совершенно не заметил двух старушек, направлявшихся домой с церковного благотворительного базара.

Бум. Шмяк. Одна скончалась на месте, вторая – чуть позже в больнице, у нее открылось обширное внутреннее кровотечение, и ее, к сожалению, не сумели спасти.

Две женщины, шестидесяти и шестидесяти двух лет – их больше не было в живых из-за небрежной манеры Тату входить в крутые повороты и отсутствия уважения к правилам и вообще, к жизни. Ведь не скажешь же людям: просто держитесь подальше от Тату, и тогда все будет в порядке.