Дмитрий Райц - Стражи полюса [два рассказа]

Такое соседство не могло быть спокойным. Иногда сверху доносился гром и грохот и вниз начинала капать вода. Владелец был глуховат — как ни кричали горожане свои жалобы к соседу, он их не слышал и продолжал. Проведя сравнение с человеческим поведением, мудрецы предположили, что Владелец наверху двигает таз и моет в нем стопы, проливая при этом часть воды на пол. Владельцем его прозвали больше в шутку, чем всерьез, и долгие научные дискуссии, кипящие страстями, вертелись вокруг того, являлся ли он владельцем Дома на самом деле. Однако претензии и обиды скопились к нему и в качестве домохозяина: жители Города сетовали на воющие сквозняки и перебои с отоплением каждые сто дней.

Высота Потолка предполагалась не больше шестидесяти метров. Примерно на столько смог подкинуть камень вверх Рупрехт Бремзе, кузнец и самый сильный человек в Городе. Зная же массу камня и время его полета, Зигмунд фон Мюке вычислил заветные шестьдесят метров. В ратушу от Зигмунда поступила заявка «На постройку лестницы на центральной площади до самого Потолка, прорубление его и встречу с Владельцем». Против выступил Боркенкефер — строительство могло привести к подорожанию нужной для тростей древесины, но для фон Мюке-старшего побаловать сына вдруг стало делом принципа, так что план приняли одиннадцатью против одного Боркенкефера.

Всех горожан призвали на воздвижение лестницы, которой надлежало стать монументом величию и мощи людского разума. Были составлены два списка: первый состоял из разного рода претензий к Владельцу, второй — из самых интересных вопросов о мироустройстве. К числу последних относились: одним ли Домом хозяйничает Владелец? Является ли Дом одним из многих домов в некоем еще большем Домище? Есть ли в Доме этажи под Городом? Если есть, то человек после смерти переходит на нижний этаж? А может ли быть, что раньше люди делили с Владельцем верхний этаж, но за некий проступок были переселены вниз?

Каждое утро жители Города выходили на постройку лестницы. Даже человек с башни ратуши работал на самом ее верху, успевая при этом считать и выкрикивать иногда наступивший час, а иногда заказанную рекламу. Собачьи упряжки фон Мюке подвозили к площади новые кирпичи. От Боркенкефера поступала необходимая древесина, при всей ненависти к роду фон Мюке он вдруг проникся странным увлечением, почти любовью к возводимому монументу. Зигмунд руководил и радовался: каждый день лестница делалась на три метра выше, все шло в строгом соответствии с графиком.

Спустя двадцать дней первым взобрался ввысь Зигмунд фон Мюке. Горожане на площади затаили дыхание. Зигмунд поднял руки, но смог уловить ими лишь пустоту.

— Хм…

Бюргеры забеспокоились, расслышав хмыканье. Наверх к ученому залез кузнец Бремзе и снова бросил булыжник так высоко, как только он мог. Когда камень упал, Зигмунд произвел расчет:

— Шестьдесят метров. Нужно достроить еще шестьдесят метров…

После такого провала некоторые заключили, что Потолок недостижим и даже, вероятно, отдаляется с течением времени. Другие стали говорить, что иные дома и люди в них могут существовать, однако вряд ли прогресс когда-либо сделает контакт с ними возможным. Были и третьи, кто посчитал, что Владелец живет не этажом выше, а в каждом из нас.

Разочарованное в вопросах, касавшихся неземного, научное сообщество обратилось к тому, что было рядом и существовало наверняка, — к человеку. Людская особь состоит из тканей и органов, говорит, некоим образом себя ведет, от кого-то и откуда-нибудь происходит, думает и воображает: то есть работает головой, свершает поступки, творит культуру, составляет вместе с остальными общество — это все возможно изучать, и, чем подробней будут даны объяснения простого явления и мудреней подобраны в них слова, тем сразу покажется сложней само простое явление и заслуженней труд исследователя.

Быстро нашлась первейшая загадка в строении человека: зачем человеку нужны два глаза на голове? Забурлило обсуждение. Привычное мнение об уходящей вместе со слезами печали было признано нелепым и попросту поэтическим. На смену пришла теория, проистекающая из прежних слез, о том, что выделяемые организмом через глаза жидкости есть охлаждающий механизм теплообмена тела. Но и она не задержалась в пантеоне верных догадок надолго, ибо несгибаемой воли академик фон Мюке сумел доказать: глаза являются неотъемлемой частью слухового аппарата, отражающей звук напрямую в ушные раковины.

— На порядок интересней вопрос о смысле бровей, — заверял фон Мюке ученых коллег, — стоило бы отдать все помыслы его умственному постижению, если бы не серия труднообъяснимых явлений в Городе…

Многие жители повторяли один и тот же рассказ: вдруг некто сзади хватал их под локти, уводил на другую сторону улицы, на крики с вопросами и возражениями отвечая только леденящим кровь сопением, и исчезал. Некоторые вспоминали, как иногда просыпались от чувства чужого присутствия в доме и слышали в гостиной шорохи, хотя все вещи там оставались на прежних местах. По Городу расползся страх перед бесчинствами полтергейста. Только Альберих Боркенкефер не унимался, доказывая, что это сбежавший пес-поводырь одичал и алчет крови.

Истина же может показаться невероятной, но тем не менее это правда. В Городе появился мальчик, который видел, и только глухонемота не давала ему объявить о своем зрении во всеуслышание. Откуда он? Как попал сюда? Кто его родители и видят ли они? На эти вопросы не знал верных ответов сам мальчик. Его воспоминания начинались с того утра, когда он очнулся на площади рядом с уходящей в небо лестницей. Но где-то в глубинах юношеского сознания запечатлелся огромный бурый орел, несший его в когтистых лапах. Может быть, все было именно так: орел унес ребенка, но по дороге в гнездо врезался в шестидесятиметровую лестницу и выронил добычу.

Оказавшись в Городе, мальчик взялся по мере сил за поддержание порядка и чистоты. Обыватели приняли его за полтергейста, заметив, как он мыл полы и вытирал пыль в домах, помогал жителям переходить через улицу. Они иногда выступали против и кричали: «Мне не нужно туда», — да все-таки ему было виднее. И в то же время горожане не обращали внимания, но именно мальчик рвал траву, прораставшую между камнями мощеных улиц, соскребал со стен наслоения грязи и паутину, убирал за псами-поводырями. Ощущая некоторые изменения к лучшему, горожане отдавали должное работе ратуши. Взяв несколько кирпичей из недостроенной лестницы, мальчик сложил на площади клумбу и пересадил в нее цветы с альпийских лугов. Поначалу обыватели спотыкались и, падая, покрывали испуганной бранью полтергейста, но затем нащупывали цветы, вдыхали благоухание лугов и таяли в радости.