Дмитрий Райц - Стражи полюса [два рассказа]

— Наверное, южный зверь, — ответил Кохаб.

— Жуть. Похож на пришельца.

— Какого пришельца?

Медведь помоложе понизил голос:

— Рассказывают, что как раз недалеко от этой льдины видели на море неизвестный объект, с которого спускались пришельцы.

— Кто рассказывал? — поинтересовались собравшиеся.

— Тюлени.

— Тюленям можно верить, — объявили медведи.

— Объект захватил одного тюленя лучом, по тропе из света пришельцы его подняли на борт, и луч погас. Объект уплыл, а того тюленя больше никто не видел.

— Откуда ж им взяться?

— Может быть, оттуда? — Медведь помоложе поднял когтистый палец кверху.

— Сам сказал: приплыли. Оттуда бы были — прилетели. Значит, из мест не столь отдаленных.

— Мама, не хотим к пришельцам, — прижавшись к Урсуле, плакали медвежата.

— Не бойтесь, дорогие, это выдумки, — поспешно успокаивал Кохаб своих детей.

Слово «внезапно» здесь подходит даже больше слова «вдруг». Итак, внезапно полярную ночь рассек яркий свет прожектора. Взвыв от ужаса, одни медведи бросились наутек по суше, в то время как другие скрылись в темных толщах вод. Старый Бенетнаш притаился под недоеденным китовым плавником. Урчал мотор катера. Белый овал стал рыскать по льдине, пока не вписал в себя Кохаба, прикрывавшего бегство Урсулы с детьми. Брошенная из темноты сеть накрыла храброго медведя. Зверь запутался и упал. С катера на лед соскочили люди в меховых камлейках и унтах и, кряхтя, поволокли Кохаба на борт.

Чем ближе к экватору, тем чаще дни сменяются ночами, да ненадолго — близок новый день, как писал один поэт (а может быть, не писал, хотя ему и следовало). Уже на пятьдесят пятом градусе северной широты дни мелькают друг за дружкой куда чаще, чем хотелось бы. Эх…

Первые дни в новосибирском зоопарке Феркад негодовал. Сотрясая стальные прутья решетки, он не прекращал выть:

— Я требую справедливого суда! Требую присяжных!

Однако, получив целую охапку бамбука, он быстро смирил непокорный дух. Феркад откусил фалангу от первого прутика и стал тщательно жевать. Бессмысленная улыбка расплылась на медвежьей морде, глаза сделались стеклянными. Он чувствовал, как теплые волны пробегают от его сердца до самых кончиков шерстинок и, отражаясь, возвращаются. Челюсти двигались не без усилий, но он выплевывал пережеванный бамбук и кусал следующую фалангу. Подушечки на лапах слегка покалывало. Закрывать глаза было очень приятно, открывать их — напротив. Феркад уснул, но увидел самые обыкновенные сны.

Пробудился он от тихих поскуливаний в соседней клетке и решил не шевелиться. Когда кому-то рядом плохо, иногда не хочется подавать признаков жизни вовсе, и тогда, возможно, не придется говорить слов сочувствия, в то время как неуместны и не нужны любые слова.

Фонарь над клеткой испускал тоскливый пурпурный свет. Тень от решетки расчертила пол. Феркад перевернулся на другой бок.

— Эй! — воззвал он в темноту.

Фонарь озарил морду грустного белого медведя из соседнего вольера.

— Кохаб! Брат… Ты как здесь?

— Феркад? Что с твоими глазами?

Надо ли вновь возвращаться к вышеизложенному? Все вопросы братьев друг к другу именно о нем и только из него все их ответы. Пожалуй, будет разумнее обратиться сразу к завершению всей беседы в виде монолога Феркада. Взошло уж солнце, день сиял.

— Зимой, когда милые медвежьей шкуре морозы и ледяные туманы Арктики доползут до здешних широт, ты учуешь в нахлынувшем северном воздухе дыхание дорогого семейства. Не горюй, брат, о детях, не горюй о жене. Научу тебя отправлять письма, и ты сможешь поддерживать с ними корреспонденцию. Всего лишь нужно найти сток…

Кохаб улыбнулся и произнес:

— Я люблю писать письма.

Все обернулось хоть и не совсем благополучно, но и не полностью безнадежно. К тому же братья-медведи вскоре стали знамениты.

В один прекрасный день лета, очень короткого на пятьдесят пятом градусе северной широты, дедушка привел в зоопарк внука. Сперва поглазели на Феркада, ошибочно отнесенного к пандам, потом купили по палочке сладкой ваты и перешли к вольеру с полярным медведем.

— Дед, а правда, что белые медведи живут в иглу?

Но дедушка начал рассказывать:

— Когда меня откомандировали на мыс Челюскин рвать снаряды, оставшиеся во льдах с самой войны, сослуживцы вручили с собой в дорогу трехлитровую бутыль спирта. Сказали, махнешь на шкуру белого медведя. Медведей в окрестностях мыса увидеть не довелось, хотя на моржей насмотрелся досыта. Спирт мне обменяли на бутылку лучшего коньяка «КВВК» и попросили передать на Большую землю, что и на севере обитают нормальные люди.

Пока он рассказывал, невнимательный, зато очень любопытный внук пролез между прутьями и оказался по ту сторону решетки. Дедушку спасли пилюли от сердца, но несчастного мальчика, казалось, ничто не в силах было спасти.

Кохаб лапой поднял мальчонку и сказал брату:

— Феркад, я нашел мячик. Поиграем?

— До ста, — ответил без промедления «панда».

Отсутствие потолков в клетках позволило медведям перебрасывать ребенка через смежную решетку. Поначалу мальчик боялся и плакал, но постепенно успокоился и даже развеселился. Тем более его пока ни разу не уронили.

Подтянулись остальные посетители зоопарка.

— Крученый поймаешь? — спросил брата Феркад и запустил ребенка по дуге. Но Кохаб был ловок и поймал малыша. Заискрились фотовспышки, делая медведя и лжепанду звездами зоосада.

На следующий день всего через час после открытия во всем зверинце кончилась сладкая вата, так много набралось желающих понаблюдать за животной диковинкой. Медведям выдали резиновый мяч и велели продолжать игру.

Конец всей истории очень близок. Благодаря тщательному уходу искусных ветеринаров и регулярным физическим нагрузкам, братья дожили до той почтенной поры, когда мех полярного медведя окрашивается в зеленый. Эпилог жизни старички коротали, припоминая любимые эпизоды нордической юности и подтрунивая над жирафом за высоколобость и две причудливые шишки на пятнистой голове. Жираф смущался и ничего не мог им ответить.

Увы, даже самому крупному хищнику на Земле не одолеть смерти. Но пусть такой финал никого не печалит — его предваряет целая жизнь, преисполненная приключений.

Настала ночь, на тусклом от городских огней своде небес слабо лучилось, указывая на север, созвездие Ursa Minor, или Малая Медведица. Кохаб и Феркад прилегли отдохнуть, шум недалекой автострады, шелест листьев и трав, шепот радио в будке сторожа быстро убаюкали двух зеленеющих дедушек. Но ночь никак не кончалась, медведи не просыпались.