Алексей Слаповский - Ксю. Потустороння история

Я придирчиво выбирала хлеб, молоко, яйца и все прочее, чтобы и не очень дорого, но и не совсем плохо по качеству. Так же, как и я, бродили по магазину старушки, сплошь старушки – позднее утро, работающие люди на работе, старушки могут выбирать подолгу, не спеша, никому не мешая и никого не раздражая.

В овощном ряду я задумалась над лотками с картошкой. Ее было несколько видов – и дешевая, покрытая засохшей грязью, и подороже, мытая, и в сетках, производства Турции и Израиля. Вот тебе и дружба народов и религий, подумала я. Лежат спокойно рядом и стоят почти одинаково. Сетку взять проще всего, но во мне проснулся патриотизм. Грязная картошка неприглядна, зато наша, зато, возможно, ее недавно выкопали. Я пощупала ее, пачкая пальцы (и получая от этого странное удовольствие – ничего, барышня, потерпишь, зато не потратишь лишнюю трудовую копеечку!), картошка была довольно твердой, я наполнила ею пакет, завязав сверху узелком. Так же я выбирала сверх заказа Оли и морковь, и огурцы – решила обеспечить нас продуктами на несколько дней.

Подвезла тележку к кассе, выгрузила все на ленту. Симпатичная и молодая кассирша, казашка или таджичка (казашка, говорю я сейчас себе) спросила:

– Пакет нужен?

– Два.

– Карта магазина есть?

– Нет.

Девушка быстро сканировала ценники, я сгружала продукты обратно в тележку, чтобы потом спокойно рассортировать и уложить.

– Молоко одно? – спросила девушка.

– Да.

– У нас акция, две бутылки по цене полторы. Возьмите еще одну.

Девушка сказала это так благожелательно, с такой искренней заботой о моей покупательской выгоде, что неудобно было не воспользоваться советом, тем более что за мной к кассе никого не было. Хотелось, к тому же, показать, что и я забочусь об экономии, без которой не обойтись в этой трудной жизни. Сходила за второй бутылкой, вернулась, девушка продолжила работу. Взяв в руки вино, чуть задержалась, посмотрела на меня. Я показала ей заранее приготовленный раскрытый паспорт, она кивнула, благодаря за избавление от неловкого вопроса о возрасте. Тут я вспомнила о сигаретах.

– «Корона» с ментолом есть?

Показалось, что девушка огорчилась за меня, я утешила ее, уточнила:

– Попросили купить, сама не курю, даже не знаю, как выглядят.

– Зеленые, написано «ментол».

Я открыла створку шкафа, висящего над кассой, нашла эту самую «Корону», в ячейке было пять пачек, я взяла их все. На двух была надпись «Пародонтоз» поверх картинки с изображением страшных гнилых зубов, на трех – «Мучительная смерть» и иссохший бледный труп.

Девушка рассматривала этикетку на бутылке, спросила:

– Это хорошее вино?

– Вроде бы.

– А мне любое кислым кажется. Я ликер люблю. Но пью мало, редко, сразу пьяная делаюсь. Пиво напрочь не принимаю, сразу в животе бурлит. А муж по два литра за вечер пьет, и ничего.

Так она сообщила мне мимоходом, что замужем. Наверное, недавно, не привыкла еще к своему счастью, вот и хвастается.

– А мой виски любит, – вдруг сказала я, соврав легко и правдиво, потому что не для выгоды.

– Оно дорогое. Хорошо зарабатывает?

– Неплохо.

– И мой неплохо, но он родителям посылает. Там у них совсем работы нет. Я тоже своим посылаю.

– А как иначе? Они родители, – одобрила я. – А то некоторые, наоборот, с отцов и матерей тянут. Даже пенсию.

– Это правда. У нас там есть такие. Искать работу не хотят, сидят дома без всякой совести.

– А вы издалека? – поинтересовалась я, складывая продукты из тележки в пакеты.

– Алгай, – непонятно сказала девушка, но я кивнула с понимающим видом. Мне хотелось выглядеть местной, саратовской. Даже рискнула сказать наугад:

– Далеко!

– Еще бы!

Так мы говорили с ней, две положительные замужние молодые женщины, знающие, что в жизни правильно, а что нет, и нам было хорошо оттого, что мы понимаем и уважаем друг друга. Хотелось и дальше говорить о чем-нибудь простом и важном, но я закончила набивать пакеты, а перед кассой стояла уже старушка, аккуратно выкладывая хлеб, картошку, лук и кусок колбасы.

– До свидания! – попрощалась я с девушкой.

– До свидания, хорошего дня! – ответила она формулой, ставшей не так давно ходовой в сфере услуг, но у нее это прозвучало не формально, а от всей души.

Пакеты оказались очень тяжелыми, мне пришлось несколько раз останавливаться и отдыхать.

Потом вместе с тетей Олей, которая мешала мне своей помощью, приготовили завтрак – омлет с тостами и беконом. Угощались за журнальным столиком, потому что обеденного не было.

– Я его выкинула, – объяснила тетя Оля. – Только место занимал, я им все равно не пользовалась. Наташка ругалась, но она на все ругается. Я у нее неправильная мать. Еще и сумасшедшая к тому же. Не пугайся, не сейчас. Ты никогда не боялась сойти с ума?

– Нет.

– А я боялась, и зря. С детства боялась, не знаю почему. Помню, соседка сказала маме: у тебя дочка со странностями. А было как – я стояла у забора, а мама в огороде что-то делала, а соседка идет к нам и спрашивает: мама дома? Причем мама на виду, рядом, а она спрашивает. Кто со странностями, интересно? Нет, я, правда, слегка пошутила, оглянулась на маму и говорю: понятия не имею. Вот она и сказала маме, что я странная. А мама ей: не странная, а задумчивая. На меня накатывало иногда. Застываю и о чем-то думаю. И после этого, после того, как соседка сказала, что я странная, я подумала: может, и правда странная? На уроке иногда зовут – не слышу, вся в себе. Пробовала отучать себя задумываться, только хуже стало. Ты наливай, наливай вина, мне можно, у меня ремиссия сейчас.

– Тут пробка, штопор нужен.

Тетя Оля порылась в ящиках кухонного столика, нашла штопор. Большой, серебристый, с рычагами, вернее, с рычагом, второй был отломан. Я ввинтила штопор в пробку, попыталась вытащить с помощью оставшегося рычага, но он без пары не действовал. Начала тянуть, пробка сидела плотно, не поддавалась.

– Вверни глубже, до конца, – посоветовала тетя Оля.

Я ввернула, потянула – никак.

– Дай-ка я.

Тетя Оля села, зажала бутылку между ног, вцепилась в кольцо штопора и даже зажмурилась от усилия.

Ноги и руки у нее были очень худые, но не уродливые. Обычно с худобой выявляется кривизна костей, у тети Оли же все было хоть и не идеально прямое (такого и не бывает), но – правильное, хорошо сложенное. И кожа удивительно гладкая для ее возраста.

– Черт! – сказала тетя Оля. – Не идет, зараза! И ведь не очень я хотела выпить, а теперь жутко хочу, прямо невтерпеж!

– А если протолкнуть?

– Идея!

Тетя Оля вывинтила штопор, попробовала протолкнуть пальцем. Пробка чуть сдвинулась вниз и застряла намертво.

Попыталась и я. Без толку.

– Стой! – сказала тетя Оля. – Надо чем-нибудь.

Она пошарила в ящиках, нашла отвертку, одновременно и обрадовалась, и удивилась: