Дюла Чак - Глемба

— Я же сказал вам обратиться к Тарке, — строго продолжал Глемба. — Только он и может это достать. Специально для меня выписывает из-за границы.

— Ясно. Значит, этот товарищ… Тарка…

— Ферко Тарка.

— Да-да, только ведь я с ним лично не знаком…

— А он человек довольной известный.

— Государственный секретарь? — спросил я, утверждаясь в догадке, что Глемба достает необходимые ему вещи с помощью как минимум государственных секретарей.

— Он из другой области, — отмахнулся Глемба. — Но ранга примерно такого же. Если его не будет на месте, секретарша все уладит. Она в курсе дела.

— Я, конечно, и сам могу разыскать номер его телефона, но проще будет, если вы мне подскажете.

Я достал карандаш и клочок бумаги и выжидательно уставился на Глембу. Он продиктовал номер, но тут же добавил:

— Все равно ведь забудете. Или бумажку потеряете.

Я грустно ухмыльнулся, признавая свою вину.

— Вот-вот, в прошлый раз я действительно потерял бумажку, на которой записал. Теперь вспоминаю…

Глемба пронзил меня уничтожающим взглядом.

— В прошлый раз, — сказал он, — вы вообще ничего не записывали.

Это был чистый нокаут. В полном оцепенении я замер, и опять жена вытащила меня из беды.

— Я сохраню записку у себя, — сказала она и выхватила у меня шпаргалку.

— Так будет надежнее, — согласился Глемба.

— Конечно, память у меня как решето, но и в нем иногда кое-что застревает. — Я вытащил листок, на котором было записано поручение руководящего товарища из Министерства здравоохранения. — Вам просили передать, что по известному вам делу принят первый вариант. Ясно вам?

— Ясно, — кивнул Глемба.

— Тогда все в порядке, потому что мне, например, абсолютно не ясно.

— А не сказали, когда именно?

— Велено было сказать только это. — И я, как в шпионских фильмах, порвал бумажку в мелкие клочки.

— Тогда передайте, что мне подходит следующая суббота.

— Запиши на той же шпаргалке, — велел я жене.

По возвращении в Пешт я, вместо того чтобы мотаться в поисках хлеба насущного, занялся поручениями Глембы.

Прежде всего по указанному Глембой номеру я позвонил загадочному Ференцу Тарке. Ответил женский голос, невнятно пробормотав что-то — по всей вероятности, название фирмы или учреждения, я так и не разобрал.

— Можно попросить товарища Тарку? — поинтересовался я.

— Он вышел, — последовал шаблонный ответ, а затем столь же шаблонный вопрос: — Кто его спрашивает?

Я перечислил все свои ранги и титулы, но на секретаршу это не произвело впечатления.

— Позвоните попозже, — проворковала она и, прежде чем я успел спросить, когда именно, положила трубку.

Я выкурил несколько сигарет, позвонил снова. Ответ опять был уклончивый. Мне непременно хотелось выполнить это поручение, поэтому я запасся терпением и в третий раз набрал номер.

— Мне всего два слова ему сказать, — вкрадчиво пропел я и на этот раз вместо отказа услышал какое-то перешептывание, а затем чей-то резкий, на редкость неприветливый голос протрещал мне в ухо: «Тарка слушает».

— Мне надо поговорить с вами по одному делу… — поспешно начал я и почувствовал, что ладони у меня взмокли от пота.

— По какому?

Этого вопроса я больше всего опасался, поскольку и понятия не имел, что за дело поручил мне Глемба.

— Если можно, лучше бы при личной встрече, — пролепетал я: скорее всего, при виде пакетиков он и сам сообразит что к чему.

Но Тарка еще более резко повторил:

— И все-таки, по какому делу?

— Видите ли, не так давно я приобрел дом в одной деревушке, она называется Морта. Там я познакомился с неким Яношем Глембой, и он просил обратиться к вам…

— А, Янош!.. — Голос моего собеседника заметно смягчился и потеплел. — Что же вы сразу-то не сказали?

Мы тут же условились о встрече, срок которой определялся исключительно тем, как быстро я сумею добраться до учреждения товарища Тарки.

Его служебное помещение находилось на втором этаже какого-то научно-исследовательского института с длинным названием. Здание было допотопное; как видно, здесь не жалели средств, чтобы модернизировать старую постройку, но от этого в доме только прибавилось проходов и закоулков, а встроенные детали из яркого пластика придавали всему сооружению какой-то временный, непостоянный характер.

Из таблички на двери я узнал, что товарищ Тарка — директор института. В приемной, густо пропитанной свежим запахом синтетического клея и кофейным ароматом от сердито пыхтящей кофеварки, меня встретила секретарша — не первой молодости, но улыбчивая — и рассыпалась в извинениях, что не могла меня сразу соединить с товарищем Таркой, поскольку он человек чрезвычайно занятой, и откуда же ей было знать, что речь идет о дядюшке Глембе…

В душном, непроветренном кабинете средних масштабов, обставленном какой-то обшарпанной мебелишкой, за огромным письменным столом, в беспорядке заваленном всевозможными бумагами и фолиантами на иностранных языках, сидел товарищ Тарка. На нем был вытянувшийся, изрядно потертый на локтях зеленый свитер; старомодный, намертво стянутый узлом серый галстук сбился на сторону; на тощих ногах свободно болтались широкие штанины. Его тонкие и прямые, бесцветные и заметно поредевшие волосы в беспорядке топорщились на макушке. Чуть согнувшись, он шагнул мне навстречу, и рукопожатие его было по-женски вялым. Но, несмотря на все эти не слишком привлекательные внешние черты, я сразу же почувствовал в хозяине кабинета истинного аристократа духа. Весь облик его был пронизан почти неуловимым и все же реально ощутимым человеческим достоинством, столь характерным для великих умов.

— Садитесь, пожалуйста, — любезно предложил Тарка, и, взглянув на него, я подметил в нем любопытство и нетерпение. — Стало быть, вы от Яноша?..

Я улыбнулся не менее доброжелательно и кивнул, хотя был задет за живое: меня принимают за мальчика на побегушках, будто и дел других у меня нет, кроме как записывать поручения Глембы да привозить ему ответы…

Досадная эта мысль, однако, лишь на миг промелькнула в мозгу. Отталкиваясь от обидного сравнения, я постарался держаться как можно более тонко и интеллигентно; коротко описав историю приобретения дома в Морте, я порадовался вслух, как повезло нам с Глембой, умельцем на все руки.

— Прекрасный человек, — подтвердил ученый. Он сел, закинув ногу на ногу, молитвенно сложил очень белые и сухие пальцы и поднес их к подбородку. — Прекрасный человек, — повторил он почти шепотом, глядя куда-то вдаль.

— Он прислал вам вот это. — Я вытащил из портфеля мешочки и невольно рассмеялся. — Откровенно говоря, не знаю, каково их назначение. Дядюшка Янош, — позволил я себе фамильярность, — сказал, чтобы я просто передал вам пакетики, а вы, мол, в курсе дела.