Наталья Ройтберг - Третий Полюс

ничего теперь нам не надо,
друг мой, тень,
мы в прохладе райского сада
встретим день

будем слушать звездное море
не дыша
вспоминая, как земная неволя
хороша

Ныне живущий,
чувствуешь ли,
как Время сжимает тебя за горло,
теребит за рукав в переполненной давке,
всматривается
в лицо, отражение, след,
изучает привычки, походку, манеру смеяться,
расщепляя тебя на глотки,
вдохи, выдохи, слоги, шаги?

Знаешь ли —
из невыспаных утр уже карпии соткан узор,
и пролились чернила ночей на стеклянное солнце.
Слышишь —
Время трезвонит, кричит,
голосит, голосует, сигналит,
постепенно сдаваясь, седея,
оседая, свиваясь в колтунный клубок,
что шевелится, путается под ногами,
крутится
изо дня в день,
ежесекундно.

если б мог, я бы вырвал камень у трех дорог,
волшебный клубок забросил на Дальний Восток,
устроил всемирный парад Возвращенья солдат,
написал бы стих про футбол для слепых,

я бы каждому подарил по солнцу,
записался в отряд Безумия добровольцем,
молодильные яблоки раздал голодающим Африки,
объяснил бы Мюнгхаузену, что такое браунинг
и что такое браузер,

если б мог, заглянул бы в господень блог,
оседлал весло и поплыл высоко,
раздобыл птичий клей и позвал гостей
на Праздник Памяти Первого Поцелуя.

Отзвенит времен тетива,
Дали переплавятся в дым,
Пеплом солнц засыплет моря,
И Земля, немой пилигрим,

Будет безнадежно кружить
В мглистой неживой пустоте,
Распуская вечности нить
По столетию, по звездной версте.

Кто согнет горизонт дугой,
Оперит стрелу истории, даст
Имена и бездну святой водой
Приручит в который, в который раз?

Знаешь ли ты, что такое скорость?
Плавится полюс, крошится пространство.
Это — как к звездам летящий поезд,
Ветра упрямое непостоянство.

Время — за нами вдогонку. Скалится.
Курсом на вечность — мы: до исступления
В небо вгрызаемся. Страх приближения
В наших безумных глазах отражается.

…Синяя, синяя, синяя пропасть,
Белый, пуховый, тишайший рай.
У входа — смеющийся самурай.
Смерть для него — далеко не новость.

Светлое завтра — выбор героев,
размыкающих Вечность на концы и начала.
Они снова и снова торопятся в Трою,
видя в каждой звезде первозданность причала.

Светлое завтра — жребий влюбленных,
светлое завтра — бремя безумных,
светлое завтра — крадущийся шорох
песни песка по кочующим дюнам.

Светлое завтра — звенящее время,
стертые файлы, тугая дорога,
тишь предрассветная, горькое семя,
солнечный зайчик, трава у порога.

«Завтра» — запах незабудки,
«завтра» — солнечная эра
и значок остроконечный
на груди у пионера.

«Завтра» — «буду», «станем», «дальше»,
и вопрос, и многоточье,
нота, взятая без фальши,
чистый лист, морская почта.

«Завтра» — сброшенная кожа,
новолунье, жест прощанья.

Жизнь моложе, жизнь моложе,
если верить в узнаванья.

Обронив невесомый ключ
в серебристую дымку туч,
лабиринтами звездных троп
ходит бог.

Вглядываясь в черных дыр муть,
босым шагом меряет Путь,
небеса обыскивает на ощупь,
ропщет.

Будет в замкнутых сердцах стужа,
взаперти омертвеют души,
потеряв свет Отчего крова, —
Слово.

Совершенство изгибов города
лишь модель для вмещенья пустот,
круговерть холостого омута,
где барахтается пешеход.

В безупречных маршрутных линиях,
неизменных, как календарь,
видишь тень своего бессилия
и сиротствуешь, как дикарь.

О какой свободе толкуешь ты,
заподозренный в нелюбви?
Никогда не спустятся на воду
межпланетные корабли.

Повторяют узор ладоней
картосхемы дорог и метро,
принимая бигборд за икону,
кто-то ставит слепое кино.

Ничего не пропустит пленка.
Только крепче зажми в кулачок
драгоценную память ребенка —
камень с моря, пружинку, волчок.

И тогда в глазах отразятся
звезды и — другие глаза.
Лучше быть на Земле чужестранцем,
то и дело по небу скользя.

ежеутренне видишь
крупный бисер дождя
на тугих проводах
на балконных перилах
на ветвях близоруких бульварных деревьев
безнадежно оглохших от рева авто
примеряешься к новому дню
жадно впитываешь
остывающий жар
предрассветных янтарных огней
смотришь как по троллеям
(«успею — успею — успею!»)
бесприютное время торопится вниз
к неуклюжей реке,
к расписному мосту
через площадь и рынок
к пустому собору
к позолоченным цифрам нездешних часов
к неустанному шпилю
и здесь
замирает
чтоб потом разомкнуться
стозвучной волной
раскрошиться
незримою снедью —
ты будешь с ладони кормить голубей
различая на дымчатом фоне
привычного урбопейзажа
невесомую
звонкую
мачту собора