Наталья Ройтберг - Третий Полюс

Мы бездумно загадывали желанья звездам,

После — ходили на их концерты,

Торопились жить бегущим шагом подростка,

Верили во все, кроме собственной смерти.

Мерили город рассветами, пили гадость.

Мир нас ловил, мы дразнили его: «Тили-тили!»

В грязных подъездах вверяли друг другу тайны,

Мечтали о братстве Уленшпигеля Тиля.

На лавочках спали, гадали на сигаретах,

Меняли «тик-так» на перестук колес,

Бросались в любовь и в стихи, лезли на парапеты,

Паломничали по столицам, и на вопрос

«Быть иль не быть» — неистово, рьяно были

Живыми и настоящими, как сама жизнь,

Лепили кумиров, дурачились под рокабилли,

Не ведая — память пометит это как «лучшее из».

В ыдуманный мир порою пресен,

И бо явственней живые кровь и плоть, —

К ак все сны и все попытки песен

Е жедневность принимает на свой счет.

Б ыть безумцем — позабыть о прахе,

Е сли постоянно умирать.

Ль нет душа к искусству лишь из страха,

Г ений вечности желая разгадать.

О бручи на огненных запястьях —

В се оттенки радуги ночной —

С казочно танцуют и искрятся.

К то посмеет их назвать золой?

О чарованный блажен виденьем чуда

И иного счастья для него не будет.

За тобою не угнаться ветру,

ни моим стихам в цветных конвертах —

города меняя как перчатки,

ты с пространством затеваешь прятки:

то гостишь у Дюка Ришелье,

то считаешь волны на Днепре

Отыскать тебя всего верней

в масках неразгаданных ролей,

волшебством магическим играя,

по-шамански тихо призывая,

стуку поезда речитативом вторя:

— Тори, Тори, Тори, Тори, Тори…

звуки ластятся, струны дразнятся,

то и нравится — что нельзя.

не вино, так — чай, ты меня встречай,

даже если не идут поезда.

мы пойдем к друзьям, у друзей бедлам:

пиво и кальян — пир горой.

спустимся к реке, посидим в кафе,

к вечеру вернемся домой.

в турке — кипяток, на двери — замок,

адмирал задумчив и нем.

дай ладонь — губами к линии любви

прикоснусь, чтоб остров твой пел.

безыскусный грех, как бельгийский снег,

он настолько чист, что режет глаза.

поздно. спи. прислушайся — там, во сне,

что-то шепчет Бельга-река.

Солнце — смотри — растекается липовым медом,

липкой, пахучей, янтарной, ленивой смолой,

огненной влагой, живой золотистой водой,

мерно сочащейся вниз из глубин небосвода.

Сердце по капле глотает молчанье высот,

мучась от привкуса дерзкой и гибельной страсти.

Робость касаний влечет в тридевятое царство,

к первоистоку заветному сладостных сот.

Волосы пахнут тоской неразгаданных снов,

яд поцелуев струится в горячую кровь,

воздух звенит медно-сочным звучаньем валторны,

платье так узко, но пальцы смелы и проворны.

Синее счастье сорвалось с огромных небес

и расплескалось, накрыв нас прохладной волною —

изнемогай от блаженства, так схожего с болью,

вместе со смятой одеждой марая и честь.

Сотни вселенных взорвались, мир перекроив,

мокрым пятном на ладони оставив пол-следа

странной, пугливой, неверной, стыдливой любви,

видящей отсвет луны в чистом солнечном небе.

танцуй, танцуй

лунный нектар, солнечный сок

на твоих губах

сердце в плену

медленный яд, радостный страх

тонкая сеть, прочная сеть

нужен лишь взгляд

нужен один только взгляд, чтоб умереть

прыгни в огонь — станешь рекой,

тихой рекой

синих небес, дальних небес коснешься рукой