Игорь Фёдоров - Отсчёт пошел!

А она… Она должна стать конструктором-изобретателем. Представляете? Она! Конструктором! Исключено!

Но, все же, Уля кое-что сделает для этого мира. Она вырастет, станет, например, бухгалтером и, самое главное, родит парочку детишек и воспитает их хорошими людьми. Уж ее-то дочь после выпускного не будет пьяной валяться на газоне с задранным платьем. Какой позор, нет, не школьнице. Родителям! Да и Лана, честно говоря, не та надежда для отца, о которой он мечтал. Именно по этому Уля так нянчится с куклами — учиться быть хорошей мамой. А если дети все же смогут отстоять Землю… Почему бы и нет. Но без нее, пожалуйста.

Но всегда что-то врывается в человеческую жизнь. Какое-то событие, что заставляет действовать, перечеркивая старые планы.

— Вы посмотрите-ка, — сказал отец за обедом и повернул ноутбук к дочерям, — что творится.

— Ого!

Милана удивленно подняла брови. Ульяна от увиденного открыла рот, а сердце взволнованно застучало.

Ночью кто-то проник в приезжий зоопарк и выпустил животных. Камеры зафиксировали маленького человека. Сначала он перелез через ограждение, через некоторое время, обезвредив охрану, покопался с замком главных ворот. Потом раздался небольшой взрыв, больше похожий на вспышку и створки ворот разошлись в стороны. И в завершении звери покинули территорию зоопарка, в котором, по всей видимости, им не особо хорошо жилось. Особенно порадовал слон, оставивший на прощанье огромную «кучу».

— Однако! — произнес отец, — Это карлик, что ли?

— Ну не ребенок же, — сказала Лана уверенно.

Уля поспешила в свою комнату, где принялась ходить из угла в угол, периодически в ярости разбрасывая кукол в разные стороны.

— Так не честно! — зло прошептала она, оторвав Барби голову, — Не хочу!

Потом схватила китайскую фарфоровую куклу и с размаху опустила на некогда любимый кукольный домик. Сломалось все, и домик и игрушка.

Услышав шум, в комнату заглянула Лана.

— Ты чего? — спросила она, в ужасе смотря на беспорядок.

— Вон!!! — заорала Уля.

Хлопнула дверь.

— Что с ней? — послышался озабоченный голос отца.

— Все нормально, переволновалась из-за этого видео. Пусть побудет одна.

Уля села на корточки и схватилась за голову.

— Они уже действуют.

Вечером Уля забралась отцу на колени, отобрала телефон, нажала «отбой».

— Запиши меня в клуб ро-бо-то-тех-ники.

— Куда-куда? — удивился отец.

— В клуб, или в детское… о, господи, об-ще-ство. Или в теле-радио кружок. Самолето-стро-е-ние. Не знаю. Во все сразу. Запиши.

Отец слабо улыбнулся и посмотрел на телефон в руке дочери. У той были серьезные намерения.

— Тебе только пять лет.

— Заплати и меня примут с радостью.

Заиграл телефон.

— Дай сюда.

— Запиши меня в клуб, — Уля нажала «отбой».

— Вырастишь, обязательно запишу. Дай сюда.

Отец начал сердится, но время действовать уже наступило, а Уля чувствовала себя предательницей по отношению к другим детям. И тут…

— Не запишешь, потеряешь еще одну дочь.

Это было сказано так сильно, что у Ланы из рук выпал смартфон, а звонок телефона не сразу привел отца в чувство.

— Л-ладно, — тихо сказал он, виновато посмотрев на Лану, — я посмотрю, что в городе имеется.

— И мне надо купить эти… кон-струк-торы, — добавила Уля и вернула телефон.

— Какие конструкторы?

— Раз-вив… Ох! Ва-ю-щи-е.

После чего легко спрыгнула с колен отца и, проходя мимо ошарашенной сестры, бросила:

— Неудачница.

Чтобы окончательно не шокировать отца и отложить произношение сложных слов по слогам, Уля промолчала про графические редакторы для чертежей, инструменты, и подписку на все-все-все научно-технические журналы. Ах, да! И ноутбук, для беседы с такими же, как она, детьми. Это она закажет чуть позже и постепенно, а отец ни в чем не откажет.

Вскоре ее куклы оказались во дворе. Они заняли все скамейки и заполнили песочницу. Может, это поможет соседским девочкам стать хорошими мамами. Все может быть.

Гости ушли, и на кухне наконец-то стало тихо. Нет смысла туда заходить, чтобы разведать обстановку. Мама, сложив руки, спит сидя за столом. Папа валяется на полу, и если он опять не разбил голову, ударившись о холодильник, это будет чудом. Ну а самое главное, еды дома нет. Скоро родители проснуться и все пойдет по новой. А пока младший брат и пацан, неизвестно каким гостем приведенный и оставленный на неопределенное время, бросились в зал смотреть телевизор. Слава глянул в окно на соседский дом. Там, в чистых уютных квартирах живые люди. Они любят свои семьи, заботятся друг о друге. У них совместный ужин и поход в кино по выходным. А здесь? Если и есть на свете живые мертвецы, то это его родители. Потому что так бесполезно убивать время, отпущенное на самореализацию, может только человек с мертвой душой. И этих людей ему надо спасать от потопа? Бог — хороший шутник, он и разыграть может, но это задание больше похоже на абсурд. Да пусть все зальет, не жалко. В мире без людей дети не будут голодать.

Слава тихо зашел на кухню. Ну, конечно. Другой картины не приходиться ожидать. Воздух пропитан табаком, мочой и блевотными массами. Стекло форточки разбито, осколки до сих пор лежат неубранными на подоконнике, на улице ‒30, а наспех приколоченный кусок целлофана не особо помогает. У отца разбита голова, у матери синяк под глазом. Интересно, насколько низко может пасть человек, у которого два родных ребенка и еще один приблудный? Родители пьют уже около шести месяцев без перерыва. Они, вообще, помнят, что у них есть дети? Что они сидят дома, в садик не ходят. Соседи не вмешиваются. В садике нехватка свободных мест, никто и не переживает, что дети полгода отсутствуют. В службу опеки никто не позвонил. Три ребенка будто оказались на необитаемом острове.

Два дня назад гости, под стать хозяевам, угостили детей мандаринами. Вчера Славе удалось стащить со стола полбулки хлеба и немного масла. Сегодня осталась только недопитая бутылка. Вот если бы в нее подмешать что-нибудь ядовитое, средство от мышей, например. Или подсыпать толченого стекла. Вычислят. Если перерезать спящим родителям горло, сославшись на разбушевавшихся гостей? Не поверят. Отправят в колонию для трудновоспитуемых детей, вроде, так это называется. Убежать? Куда? За окном декабрь. Засада!

Слава зашел в зал. Младшие (ну пусть теперь будет так) братья смотрели рекламу, в котором милый кот с аппетитом ел свой корм. И тут один их мальчиков сглотнул слюну и, бледный, худой, жалобно посмотрел на Славу, будто говоря — ты же старший, сделай что-нибудь.

Свои дальнейшие действия Слава совершал, как во сне. Он быстрым шагом вернулся на кухню, выдвинул ящик со столовыми приборами, выбрал самый большой нож, подошел к отцу, беспомощному и бесполезному, и занес руку.