Игорь Фёдоров - Отсчёт пошел!

— А разве ты не любишь своих родителей? — спросил Витя.

Леся пожала плечами.

— Не знаю. Они дали мне только тело, которое даже не долговечно.

— Но они же тебя любят?

— Любят, и что теперь? На колени перед ними пасть? Я не просила меня рожать.

— Они тоже не просили, — сказал Витя, — и их родители не просили. И Адам с Евой. Никто не просил, но мы здесь. Значит, все это не просто так.

— Может быть, но я в их любви не нуждаюсь, — отрезала Леся.

— А если они нуждаются в твоей?

— Знаешь, когда мне на день рожденья сказали про все это , я пошла погулять с собакой вокруг дома. Хотела все обдумать, наметить какие-нибудь планы. Даже гордилась, что меня выбрали… И тут я увидела этот мусор, бутылки… ну и прочее. Я соседа чуть не убила! И убила бы, если б не устала. И вот тогда мне открылась сущность этих взрослых — свинство, зависть, неуважение, озлобленность! Нам Бог подарил такую замечательную планету, а они! О какой любви может идти речь, если они такие…

— Тогда зачем ты готовишься спасать мир, — перебил Витя, — если никого не любишь?

— Бог сказал спасать, значит, буду спасать.

— А Бог хочет, чтобы ты это сделала ради Него или ради человечества?

Леся задумалась.

— Если взрослые такие глупые, значит надо им помочь, а не ненавидеть. А иначе, ты просто делаешь Богу одолжение.

Впервые Леся не перебивала, не доказывала свою правоту. Только слушала.

— Мы не только последняя надежда человечества. Мы последняя надежда Бога, чтобы он не разочаровался в людях окончательно . Если он пожалеет, что так кропотливо и с такой любовью создавал Вселенную, Землю, людей, и все это было зря, выходит, что Он не Абсолют.

— Что ты такое говоришь? — ужаснулась Леся, — Это от лукавого!

— Это простая логика, — спокойно ответил Витя, — а если Бог любит людей и терпит, что до сих пор всех не испепелил, значит, будь так добра, полюби и ты. Иначе вся наша миссия не имеет никакого смысла.

Вернулась няня с кастрюлей. Беседу пора заканчивать.

— Если он так любит людей… Я просто не могу понять! Тогда зачем был нужен первый потоп?

— А кто сказал, что Богом быть легко? У него свой тернистый путь.

Леся чуть улыбнулась и с уважением посмотрела на Витю.

— Если и дальше будешь таким умным, мне придется жениться на тебе.

— Выйти замуж, — поправил Витя.

— А, ну да! Замуж!

Они рассмеялись. Рассмеялись впервые с их первых посиделок. Антонина Ивановна, няня, дети, все посмотрели с любопытством в их сторону.

Потом был почти нетронутый обед. Затем сон-час с тяжелыми беспокойными мыслями.

И уже вечером, когда за Лесей пришли, та подбежала и как-то неловко, но все же обняла маму, чего раньше не было никогда.

Сорок семь лет, отсчет пошел!

— Опять пришел? — спросила женщина мальчика, открыв дверь, — Рано ей еще гостей принимать. Болеет.

— Мне очень надо, — продолжал настаивать мальчик, — я ее друг. Я ей яблоки принес.

— Да нет у нее друзей, говорю еще раз.

— Давайте спросим у нее.

Женщина вздохнула.

— Только хорошее воспитание не позволяет мне хлопнуть дверью перед ребенком.

— Просто спросите ее.

— Сейчас ее нельзя беспокоить.

— А вы тихо.

— Твою же ж!

Женщина осторожно, очень осторожно, подошла к детской и приоткрыла дверь. Мальчик быстро прошел в прихожую.

— Доча. Доооча.

Из кухни выглянула бабушка, строго посмотрела на визитера и скрылась обратно.

— Ну вот видишь, — сказала женщина и мягко добавила, — она сейчас очень занята.

— Можно я попробую?

— Нет! Ни в коем случае! Иди домой.

— Я знаю, почему она это сделала, — вдруг сообщил мальчик, — и про бабушку в частности!

— Что?

— Она мне сказала! Сама!

— Ну-ка, — женщина подошла к нему, — пошел вон!

— Дайте мне с ней поговорить, и если ничего не получится, вы меня никогда здесь не увидите.

— Пусть уходит, — донеслось из кухни.

— Ей сейчас плохо, понимаешь? — почти заплакала женщина, — Ей больно!

— Так помогите ей снять эту боль! Я просто поговорю!

— Иди! — сдалась женщина и отступила в сторону, — Но если вы во дворе будете потом над ней смеяться…

— Глупостей не говорите.

Мальчик быстро проскользнул в детскую.

На девочку было больно смотреть. Не буду описывать ее состояние, боль, отчаяние. Ей чудовищно тяжело. Но у нее есть нечто такое, что помогает справиться с недугом. И это не лекарства, которые она принимает в строгом режиме.

— Привет, — тихо сказал мальчик, пытаясь не выглядеть напуганным.

Девочка, полусидящая в постели, бросила на него отрешенный взгляд, чуть задержала…

— Чего тебе?

…и вернулась к своей тетрадке.

— Вот, пришел навестить.

Девочка продолжала что-то усердно писать, уходя с головой в свой мир, полный магических знаков и символов.

— Мне тебя не хватает.

Было не слышно, но чувствовалось, как за дверью напряглась мама, готовая за шкирку вытащить неудачливого визитера.

— Очень.

Девочка оторвалась от тетрадки, хмуро посмотрела на него… и вдруг улыбнулась. Она замахала руками, как бы говоря «Погоди-погоди! Сейчас вспомню!».

— Вот! Хау ду ю ду?

И рассмеялась, при этом морщась от боли.

— Дважды два четыре, — улыбнулся мальчик.

Девочка похлопала по краю кровати.

— Ну, что ты там мне принес?

Имею мнение, хрен оспоришь, от английского IMHO — по моему скромному мнению. Интернет-жаргон.