Юрий Берков - Записки атеиста

Саша обернулся. К нему подходила седая, сухонькая старушонка.

— Я ищу своих папу и маму.

— Ты забыл, где они похоронены?

— Я и не знал никогда.

— Постой, ты говоришь неправду. На этом кладбище уже 45 лет как никого не хоронят, а твои папа и мама должны быть достаточно молоды.

— Я правду говорю. Их похоронили давно. Мне самому уже сто лет.

Старушка опасливо поглядела на подростка. «Видно у парня с головой не в порядке», — подумала она.

— Может быть, ты ищешь могилы дедушки и бабушки?

— Да, да, — поспешно согласился Саша, сообразив, что если не соврать, то ему не поверят. — Просто они были для меня как отец и мать.

— А, это другое дело, — одобрительно закивала старушка. — А фамилии-то их как?

— Фамилия их Губерт, — ответил Саша.

— А ты не ошибся? — опять недоверчиво взглянула на него старушка.

— Нет, нет. Я сам Губерт Александр.

— Я знаю могилы супругов Губерт, но они не могут быть твоими дедушкой и бабушкой. Они умерли очень давно. Моя мама рассказывала мне о них. Я не знаю, зачем ты меня обманываешь, но я могу показать тебе их могилы.

— Да не обманываю я вас! Просто долго объяснять. И потом вы всё равно не поверите мне, — с отчаянием произнёс Александр.

— Если бы ты сказал правду, я бы тебе поверила, но ты обманываешь меня. Думаешь, что я стара и ничего не понимаю.

— Нет, нет, извините, бабуля, но я не могу сказать вам правду.

— Ну да бог с тобой, не хочешь, не говори. Пойдём, я покажу тебе могилы Губертов.

Они прошли несколько десятков шагов и старушка остановилась у двух высоких надгробий из чёрного габра. Они красиво возвышались над тёмными надгробными плитами. На одном из надгробий Александр увидел барельеф отца, на другом — барельеф матери. Внизу, как и положено, надписи:

АННА СЕРГЕЕВНА ГУБЕРТ

Дорогому другу, жене и матери

от любящих и глубоко скорбящих

мужа и дочери

ЛЕВ ЯКОВЛЕВИЧ ГУБЕРТ

Дорогому отцу от любящей

и вечно скорбящей дочери

У Саши замерло сердце. Так вот где нашли свой последний приют его родные, вот где лежат их святые кости! Александр стоял с глазами полными слёз. Он опустился на колени и поклонился сперва отцу, потом матери. Старушка молча наблюдала за ним. Её тронула неподдельная скорбь этого щуплого паренька. Давно уже на этом старом кладбище никто не плакал. Тем более странно было видеть здесь слёзы в глазах парнишки. Старушка растерялась. Она не могла поверить во всё происходящее.

«Уж не чудится ли мне всё это? — подумала она и перекрестилась. — В своём ли я уме? Кто он, этот темноволосый, темноглазый мальчик, так не по-детски оплакивающий людей, которые никак не могли быть ни его родителями, ни дедом с бабкой. Уж не ангел ли он, спустившийся с неба в облике человеческом? Не чудо ли она видит перед собой? А может это сам Иисус Христос в обличии мальчика?»

На всякий случай она опустилась на колени рядом с Сашей и, истово крестясь, прочитала молитву. Затем, осторожно прикоснувшись к плечу подростка, спросила:

— Кто же ты, голубь мой? Уж не пророк ли, ни ангел ли небесный? Уж не сам ли господь бог послал мне тебя на старости лет? Вижу, что душою ты чист, хоть и сказал неправду. Откройся мне, не таись. А я век буду молиться за тебя и за усопших твоих родителей.

— Не святой я, бабушка. Не надо за меня молиться. Не понять вам кто я такой.

Александр поднялся, постоял ещё немного около могил и пошёл прочь. Старушка, проводила его долгим взглядом. Потом перекрестила себя, Сашу, могилу его родителей, и, шепча слова молитвы, заковыляла по аллее. Она была совершенно обескуражена происшедшим и спешила домой, чтобы рассказать о странном пареньке своим соседям, да поставить свечку за спасение от нечистого себя и своих близких.

Юля пришла в общежитие в третьем часу. Александр рассказал ей о стычке с комендантом. Это весьма огорчило девушку.

— Надо было мне самой предупредить коменданта о тебе. Могут быть неприятности. Он мужик вредный и злопамятный. Это я виновата, что так вышло.

— Ни в чём ты не виновата, сестрёнка, — твёрдо заявил Александр. — Не ругай себя. Ты хорошая, ты очень хорошая! Я тебя очень люблю!

Саша обнял Юлю и прижался щекой к её щеке. Она вздохнула, поцеловала его и потрепала чёрные, слегка вьющиеся волосы.

Найск, детский дом.

В воскресенье, ближе к обеду, Александр вернулся в детский дом. Юля сдала его дежурному воспитателю и попросила сразу же отпустить ещё на недельку.

— Обращайтесь к директору, — ответил воспитатель. — Но я считаю, что вы зря его балуете. Ему здесь жить и пусть он привыкает.

Юля решила обратиться к директору, но оказалось, что тот улетел в Москву, в министерство и вернётся только через неделю.

— Ладно, Сашенька, ничего не поделаешь. Придётся тебе подождать недельку. А в субботу я приеду и заберу тебя, — сказала она, прощаясь.

Александр шёл по коридору с дежурным воспитателем и ловил на себе косые взгляды воспитанников. Иногда раздавались смешки, иногда возгласы: ишь вырядился, лох, пижон несчастный!

— За что они меня так? — чуть не плача, спросил Саша у воспитателя.

— Одеваться надо скромнее. Твой дорогой костюм их раздражает. У них ничего подобного никогда не было и не будет.

— Я же не виноват, что мне подарили такой костюм.

— Конечно. Но и они не виноваты, что у них нет такого костюма. Сейчас ты переоденешься, и они успокоятся.

— А меня снова в изолятор?

— Нет. Ты пойдёшь в свою группу. Так распорядился директор.

— Мне надо зайти в изолятор. Я там забыл свой игровой компьютер. — О! Боюсь, что там уже ничего этого нет. Всё надо было забирать с собой. Изолятор сейчас открыт и туда может зайти кто угодно.

Так оно и оказалось. Тумбочка была пуста.

— Попробуй найти свои вещи в игротеке, — посоветовал воспитатель. Он вызвал по радиотелефону старосту третьей группы и представил его Саше.

— Вот познакомься, это твой начальник, Олег Васильев. Ты должен выполнять все его распоряжения и соблюдать распорядок дня.

Староста оказался высоким, симпатичным и крепким на вид парнем, лет 17-ти, с короткими тёмными волосами. Они прошли в раздевалку и Александр переоделся в синюю униформу. Затем он, сопровождаемый Олегом, стал знакомиться с детским домом.

Сначала они зашли в спальню, которая была пуста. Днём воспитанникам запрещалось находиться в спальне, за исключением послеобеденного часа. Кровати были аккуратно заправлены, только одна стояла без белья.

— Это твоя кровать, — сказал Олег. — Бельё получишь в баталерке.

В спальне стояло шесть кроватей. Возле каждой тумбочка с зеркалом. В тумбочке туалетные принадлежности. Кругом чистота и порядок. Это понравилось Саше.