Татьяна Василевская - Если бы

Только однажды позволил себе Филимон помечтать. Сергей уехал в командировку, а Сеня должен был улетать с футбольной командой на какой-то матч. Как раз на кануне отъезда Сергея они встретились и зашли пропустить пивка. Сергей случайно упомянул, что сын улетает, и Филимон, неожиданно для самого себя, предложил отвезти их с Верой в аэропорт.

Всю дорогу, он украдкой, поглядывал на сидящую рядом Веру. Мальчишки, Сеня с Алешей сидели сзади. И Филимон представлял, что едет со своей женой и детьми, везет своего сына в аэропорт. Сейчас они выйдут из машины и она улыбнется ему так как улыбается его другу. А потом они поедут домой. Дальше он себе думать не позволял, он и так чувствовал себя предателем. И эта украденная фантазия, эта придуманная им история была самым интимным его переживанием по отношению к Вере. Ни до ни после он себе ничего такого не позволял.

Вера чувствовала, какое-то напряжение в отношении к ней со стороны друга мужа, но истолковывала его по-своему. Однажды она завела об этом разговор с Сергеем.

Как-то в пятницу вечером, перед сном Сергей сказал:

— Завтра Филимон приедет. Еле уговорил, его вообще не дозовешься. Сходим с ребятами на рыбалку, а потом посидим.

— Я тогда по магазинам пройдусь. Не буду Вам мешать. — ответила Вера.

— Да брось, чего ты? Ты нам не мешаешь. Все вместе посидим.

— Мне все время кажется, что твой Филимон меня не любит. Он всегда очень напряженно со мной общается. Может он не одобряет твой выбор? Может это ревность? У друзей такое бывает, ревнуют к женам, даже к детям.

Сергей засмеялся.

— Чего ты выдумываешь. Просто Филимон такой человек. Он сам по себе такой, хмурый и необщительный. Сам в себе. С самого детства таким был.

— Ну, может быть. — пожала плечами Вера. — Только ты ему ничего не говори. А то я тебя знаю. Ты мой рыцарь. Сразу кинешься выяснять как это так, кому-то не нравится твоя жена.

Сергей многозначительно посмотрел на нее.

— Договорились. Только ведь ты знаешь, в наше время ничего просто так не делается. Я не скажу Филимону, а ты мне, что? — он обнял ее и заглянул в глаза.

— А я тебе двух сыновей родила. Не веришь, иди, посмотри, сопят там в своих кроватях. И суп тебе пятнадцать лет варю. Тебе не кажется, что сделка и так не равноценная? — засмеялась Вера.

— Ну, может мы как-то договоримся, в счет моих будущих заслуг? — улыбнулся отец двоих сыновей и поедатель супа.

Вера подошла к Филимону. Вместо того, чтобы затолкать ее в машину, что есть силы надавить на газ и умчаться прочь, он сказал:

— Пойдем.

И повел ее к дверям в мир печали и безнадежности. Сердце безжалостного и беспощадного полковника ФСБ разрывалось на куски. Если бы ему сейчас сказали: «Умри Филимон. Отдай свою жизнь. И твой друг Серега выйдет сейчас из этих дверей, возьмет свою жену за руку и они вместе уйдут отсюда навсегда, уйдут к своей прежней счастливой жизни, к своим детям». Он бы не задумываясь ни на миг сам вырвал из груди свое сердце. Но ему никто ничего не говорил. И никому не нужна была его жизнь.

Веру проводили в комнату свиданий. Мрачные окрашенные неопределимым цветом краски стены. Решетка на единственном маленьком окошке и огромные круглые часы на стене, с крупными цифрами, пронзительно громко тикающие в полном отсутствии каких-либо других звуков. Что бы находящиеся здесь ни на секунду не забылись где они находятся. Что бы, не дай бог, не почувствовали хоть на чуть-чуть подобие уюта и тепла. Что бы ощущали себя раздавленными, потерявшими надежду, потерявшими свою жизнь. Отбросы общества, недостойные даже стен окрашенных в любой из нормальных цветов, которые не подтолкнут лишний раз к мысли наложить на себя руки.

Дверь открылась и двое охранников ввели в комнату Сергея.

— У вас час. — даже с некоторой ноткой человечности сказал охранник. Жена заключенного пришла не просто с улицы, ее ввел под локоток полковник ФСБ. Как же тут без человечности. Фээсбешники они народ чувствительный, на плохое обращение плохо реагируют, расстраиваются.

Дверь заперли снаружи. Вера подошла к Сергею. Погладила осунувшуюся щеку и прижалась к нему, вбирая всем телом знакомое до боли родное тепло. Он нежно обнял ее и они немного просто постояли, ничего не говоря, ни о чем не спрашивая, просто наслаждаясь тем, что они вместе.

— Прости меня. — прошептал Сергей.

Вера немного отодвинулась, что бы видеть его лицо.

— За что, Сережа?

Он молча смотрел на нее, не зная как объяснить, что просит прощения за все сразу. За то, что так получилось. За поломанную жизнь. За то, что обещал всегда быть рядом, а теперь не выполнит обещание.

Но ей и не нужен был его ответ.

— За что ты просишь прощения? — она почти со злостью посмотрела на него, из за того, что он ничего не понимает. — За то, что ты был самым лучшим мужем все эти годы? За то, что обещал носить меня на руках и носил все двадцать лет? За то, что я каждый день просыпалась и засыпала счастливой? За то, что ты лучший в мире отец? За это ты просишь прощения? — На ее глазах дрожали слезы, голос звенел от негодования и боли.

Он прижал ее к себе успокаивая.

— Милая, родная моя девочка. — шептал он, гладя ее по голове.

Вера посмотрела на него и увидела сбегавшие по его щекам слезы.

— Это ты меня прости, Сереж. Я давала себе слово не расстраивать тебя, не устраивать тут истерики. Я только сейчас подумала, что за все двадцать лет, было сказано столько всего, но я ни разу не говорила что люблю тебя.

— Я это знаю.

Время шло. Большая стрелка на часах на стене неумолимо продвигалась вперед, медленно, но верно стремясь к цифре двенадцать, после чего откроется дверь и все будет кончено.

— Я приеду к тебе. Как только у тебя там все определится, я сразу приеду. — пообещала Вера.

Ему хотелось крикнуть: «Нет. Не приезжай. Пожалуйста, не приезжай туда». За время проведенное в камере он уже наслушался столько рассказов про зону, как будто сам уже отсидел. В том числе и про те процедуры досмотра и обращение, которым подвергаются приехавшие на свидания. Пусть лучше она вообще не приезжает к нему. Пусть он не будет ее видеть. Только бы ей не приходилось проходить черезо все это. Там не будет всесильного Филимона, который отправит сержанта готовить чай или кофе для Веры Николаевны. Там она будет никто, как и все остальные. Но он не мог этого ей сказать. Он решит этот вопрос потом. Не сейчас.

Стрелка наконец доползла до конечного пункта назначения. Дверь открылась, как будто те кто привел Сергея простояли за ней с секундомером все это время, что бы, не дай бог, не дать ни одной лишней минутки людям прощающимся на долгий-долгий срок.

Вера шагнула к Сергею и в последний раз обняла.

— Сережа, помни пожалуйста, что я всегда с тобой. — прошептала она. Он приложил руку к груди давая понять, что она всегда там.