Татьяна Василевская - Если бы

Молодой человек замер, глаза его еще сильнее расширились, рискуя и вовсе покинуть глазницы.

— Я не могу. — прошептал он. — Он меня убьет. Он может. Он обещал.

Филимон сжал его плечо.

— Поверь. Даже самый равнодушный отец, ненавидящий своего сына не сделает с тобой того, что сделаю я. — он слегка кивнул, как бы говоря, можешь даже не сомневаться мне можно верить.

Парень тоненько протяжно завыл. Филимон хлопнул его по плечу.

— Пиши, время-то идет, а тебе еще писать и писать. И учти, если ты чего пропустишь или мне не понравится как ты написал и я решу, что ты что-то скрыл, это будет стоить тебе пальца. Каждый раз когда ты напишешь неправду, а я это сразу пойму, будь уверен, я буду отрезать тебе по пальцу. Но ты не волнуйся, я буду отрезать их с левой руки, так, что писать ты сможешь.

Спустя два с половиной часа Филимон бегло просмотрел каракули новоявленного драматурга. Тут было много всего, гораздо больше чем в милицейских отчетах, найденных Филимоном. Тут присутствовало и групповое изнасилование, и жестокое избиение, и разгром дома ветеранов и еще по мелочи, вандализм, хулиганство и т. д. Если бы автора этих строк, привлекли к ответственности за все, что он натворил, то его закрыли бы на зоне до конца жизни и еще осталось бы пол срока не отсиженных.

— У меня остался один последний вопрос. — обратился Филимон к хозяину квартиры, находящемуся уже в состоянии близком к психическому расстройству.

— Зачем нужно было убивать Сергея Кречетого, которого и так уже осудили за твое преступление?

Как бы ни плохо на этот момент соображал хозяин квартиры, он все же понял, что тот мужик с места аварии чем-то важен для его страшного гостя. Он испуганно покосился на своего мучителя. Тот смотрел очень пристально и его холодные глаза сейчас напугали юного мерзавца еще сильней, чем за все время прошедшее с того момента как его жизнь этой ночью превратилась в один сплошной кошмар. Эти глаза были безжалостны, в них притаилась смерть, причем его смерть.

Молодой человек попятился назад. Лицо задергалось, слезы покатились из глаз. Он тихо-тихо заскулил.

— Скажешь правду и я оставлю тебя в живых. — сказал Филимон.

— Я … — молодой человек облизал пересохшие губы. Может правда он его не убьет, может он не обманывает. Мамочки! Как же страшно.

Филимон с ужасом смотрел как по брюкам, сшитым где-нибудь в Милане в одном из дорогих модельных домов, растекается темное пятно. « Вот е…й урод!» — с отвращением глядя на жалкую трясущуюся фигурку, ставшего даже как будто меньше ростом молодого мерзкого гаденыша, выругался Филимон.

— Быстро говори тварь! — заорал он, чувствуя как к горлу подкатывает тошнота.

— Я видел его в ночном клубе, он там расспрашивал про ту… Про ту девушку, которая погибла. — выпалил обладатель слабого мочевого пузыря и зажмурился. Никто его пока не убивал. И он рискнул открыть глаза. Страшный мужик стоял на прежнем месте и, как и прежде, внимательно смотрел на него. — Я боялся, что он меня вспомнил. Он прямо на меня посмотрел, когда проходил мимо. -Очень тихо закончил он уже приготовившись, что сейчас придет его конец.

Филимон глубоко вздохнул.

— Он тебя даже не видел на дороге, мразь ты поганая. — устало сказал он.

Подойдя к впавшему в оцепенение от переизбытка эмоций и адреналина юнцу, Филимон сказал:

— Если я узнаю, что благодаря тебе пострадал еще хоть один человек, я вернусь и перед тем как убить тебя отрежу все твои причиндалы и пока ты будешь истекать кровью заставлю их сожрать. И ты будешь жрать и говорить, что ничего вкуснее в жизни не ел.

Филимон размахнулся и ударил своим страшным кулаком, которым мог сломать доску и разбить кирпич в перекошенное от ужаса бледное лицо. Хрустнул сломанный нос. Кровь хлынула на дорогую шелковую рубашку. Сын Большого человека отлетел назад и свалился на спину, перебирая руками и ногами, в попытке убежать, спастись, скрыться.

— Живи и помни, что я тебе сказал! — сказал Филимон и сплюнул на блестящий паркет.

С утра Филимон встретился со знакомым журналистом и передал ему отксеренные признания и материалы по делам, связанным с его вчерашним новым знакомцем.

Еще один комплект документов он отправил в отдел внутренних расследований полиции.

Они сидели в сквере на лавочке. В другом сквере, не в том, что в прошлый раз. В том было слишком много тяжелых воспоминаний.

— Я нашел его. — сказал Филимон. — Нашел того кто… — Филимон не знал как сказать, не затрагивая самого больного. — Того из-за кого погибла та девушка на дороге.

— Хорошо. — Вера посмотрела на Филимона. — Его посадят? — ей было в общем-то все равно. Теперь от этого уже ничего не изменится. Но нужно было, что-то сказать. Филимон старался. Он сделал все, что мог ради дружбы длившейся всю жизнь.

— Не думаю. — сказал Филимон. — Навряд ли захотят ворошить прошлое. Дело-то закрыто.

Она кивнула.

— Мне предложили работу. Одно иностранное архитектурное бюро. Я продаю дом и уезжаю с ребятами. — сказала она.

— Надолго?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я хочу уехать. От всего этого и от самой себя. — Она повернулась к нему и тихо сказала. — Знаешь, я все время думаю. Если бы мне дали еще один день. Хотя бы один день.

Он бы с радостью дал ей один день. И еще много-много дней. Но он не мог. И никто не мог.

Они немного помолчали, думая каждый о своем.

— Вера, я очень хочу, что бы ты была счастлива. — сказал Филимон. Она пожала плечами.

— Я уже была счастлива. Этого достаточно.

Она посмотрела в его холодные голубые глаза и улыбнулась. На секунду Филимона снова ослепил этот чудесный свет исходящий из ее глаз. А потом свет погас. Наверное уже навсегда. Волшебник ушел и волшебство потеряло свою силу. Перед ним сидела обычная женщина. Такая, на которой он мог бы жениться много лет назад, любить ее, носить на руках. Конечно до тех пор пока не познакомил бы ее со своим другом Серегой. Потому, что после этого она сразу побежала бы за ним, а он Филимон, остался бы с разбитым сердцем. Он усмехнулся своим дурацким мыслям. Маленькая рука легла на его руку.

— Удачи тебе, Дима. — сказала она и пошла к выходу из сквера. А он еще долго смотрел ей вслед. Вслед своей несбыточной мечте. Своей несбывшейся любви.

Никакого расследования не было. Слишком много тайн и не нужных фактов могло выйти на поверхность. Слишком много влиятельных людей могла зацепить и потащить за собой эта история. Статья в газете тоже вышла без указания каких-либо имен. Просто история о богатом папенькином сынке, который творит все, что ему вздумается, а папаша его прикрывает.

Опасаясь какого-нибудь неожиданного несчастного случая, который вполне мог теперь с ним произойти после появления опасной для многих информации, Большой человек, по-тихому, оставил свой пост и уехал вместе со своим отпрыском за рубеж. Здесь стало слишком неспокойно.