Антон Евтушенко - Симптом страха

Ловким движением он захлопнул документ и убрал в карман. Нэнси успела отметить про себя, что пока они не виделись, Глеб изменился: избавился от джинсов и бейсболки и обзавёлся зауженными слаксами и пиджаком с узором «в ёлочку». Натянул даже галстук, темный, в мелкий неброский горох, небрежно заправленный в сорочку между второй и третьей пуговицами. На запястье, перетянутом полоской буйволовой кожи, поблёскивал гранёный кристалл чудовищно крупного циферблата наручных часов.

— Управление «Т»? — осёкся мент. — А у меня всё хорошо.

— Кто это вам соврал, Сергей Максимович?

Капитан устало вздохнул, утомлённый (удивлённый?) не столько обстоятельством появления гэбешника, сколько самим фактом его интереса к задержанной.

— Уполномочены кем?

— Подполковником Гарибацхелией.

— Мне эта фамилия ни о чём не говорит.

— А и не должна! Для любого мента есть только одна фамилия — и это фамилия начальника его отдела.

Глеб достал из кармана листок факса, спешно, а потому неаккуратно сложенный несколько раз, и показал его стражу порядка, при упоминании презрительного слова «мент», медленно наливающемся злобной краской.

— Узнаёте подпись, Сергей Максимович? Вижу по глазам, что узнаёте. Теперь читайте распоряжение своего непосредственного руководства.

Капитан рассеянно изучил документ. Уязвлённый, вспыхнул, полуобернулся, выпуская пар на подчинённом.

— Дежурный! Заняться нечем?

— Никак нет, — ответил лейтенант и пожал плечами. — Разрешите идти?

— Иди, лейтенант. Нет. Стоять. Костелевский на месте?

— Так точно.

Сергей Максимович подошёл к низкому столику, схватил трубку телефона и трижды поводил пальцем по диску, набирая внутренний номер.

— Товарищ майор, здравствуйте, — после некоторой паузы не сказал — рявкнул в трубку он. — Маевский беспокоит…

На том конце перебили, потому что капитан, внимая, затих. Было слышно, как монотонно попискивает механическим голосом динамик трубки.

— Семён Степаныч, — попытался возразить Маевский невидимому собеседнику, но трубку уже бросили — послышались короткие гудки.

— Ещё вопросы есть? — улыбнулся Глеб.

— Есть… парочка. Давайте выйдем в коридор. — Капитан прихватил Глеба под локоток и потянул к выходу. — Лейтенант, пригляди за задержанной.

Несостоявшийся злодей Сергей Максимович до того застращал молодого лейтенанта, топтавшегося в ожидании внятного приказа, что, наконец, получив его, тот обрадовался, как ребёнок.

Глеб постарался высвободиться из цепкой хватки Маевского, но у него ничего не вышло — тот сцепил пальцы ещё сильнее.

— Хорошо, давайте выйдем, поговорим, — был вынужден согласиться он под натиском Маевского.

Отринув церемонии, лейтенант переместился в кресло капитана с высокой спинкой, безмятежно и лениво растянулся в нём, поскрипывая обивкой, прикрыл глаза. Но уже через минуту требовательно затрезвонил телефон, и дежурный, вспорхнув, бросился выслушивать чьи-то указания, стреляя в Нэнси многозначительными взглядами.

— Вы можете быть свободны, — сказал он, кладя трубку на рычаг.

— А мои документы? Вещи?

— Ай момэнт, — сказал он, увлекая Нэнси за собой, — сейчас всё будет.

От лейтенанта сочно пахло лошадиным потом. У дико протопленной калориферами дежурки, пропитанной ровно тем же нестерпимым ароматом, дожидался Глеб. Капитана Маевского нигде не было видно.

— Мы можем идти! — сказал Глеб Нэнси. — Я договорился.

— Пусть мне вернут Эмилию.

— Кого?

— Куклу.

Хрустя упаковкой, в котором покоилось полиуретановое тельце шарнирной куклы, стойко перенесшей задержание, Нэнси вышла вслед за Глебом через металлическую дверь, обшитую крашеной в коричневый вагонкой. Басовито зарычала пружина и хлопнула дверь, отделявшая один мир от другого, словно некие врата, открыть которые (и закрыть тоже) волшебным «сим-симом» удавалось особо приближённым к Али-Бабе и сорока его разбойникам.

Короткий весенний день уж таял в московском бледном небе. Стремительно темнело. Зажигались фонари. Повсюду под напором караванов транспорта на пропёкшемся от красных стоповых сигналов асфальте глохло движение. Чёрная, лаковая как козырёк фуражки капитана Маевского иномарка вынырнула из автомобильного потока, и крякала сиреной, тщательно стараясь прибиться через двойную сплошную к Тверскому РОВД. Она была похожа на дизельную субмарину — гигантскую, горбатую, тяжёлую, стрекочущую жирными клубами дыма. Автомобиль вытянул пятиметровое холёное тело перед Нэнси и замер истуканом.

— Карета подана, — сказал Глеб и клацнул дверным замком. — Прошу!

Нэнси удивлённо протиснулась на заднее сиденье. В нос ударил салонный запах нового автомобиля со скипидарно-кисловатым привкусом. Пахло кожей, воском и жарким запахом орехов с подпаленной скорлупкой. Водитель — крепыш лет сорока, обычный, из тех, что забивают по дворам «козла» — нетерпеливо кинул в Нэнси короткий взгляд и показалось, на какой-то миг, ей подмигнул (смахивало на шаловливое подёргивание веком).

— Классная кукла! — сказал он Нэнси и поймал в зеркале глаза шефа. Его лицо стало безысходно беспристрастным. Как если бы его очеловечивание (пусть даже это был обычный флирт) оказалось аналогом для заговаривания неизвестного и непонятного, коим Нэнси, очевидно, являлась для него. Заполнение среды начальством выключило насущную необходимость охранительного заклинания.

— Давно сформулировали, — у шофёра был низкий уверенный голос, — ничто в жизни не бывает так хорошо, как люди обычно представляют.

— А ты это к чему, Владик?

— С некоторых пор этот парадокс завораживает меня своей абсурдностью. — Он снова глянул на Нэнси и неожиданно обратился к ней: — Так вот, к слову о парадоксах: наверняка свой день Анна Николаевна представляла иначе.

«А это не водитель», — вдруг с тоской подумалось Нэнси. Она не знала, как реагировать на эту фразу, потому просто кивнула. Встречная машина рванула тяжёлым ветром по стёклам, и Влад отвлёкся.

— Честные московские бомбилы! Ты смотри что вытворяют, — шутливо пожурил он лихача, двинувшем по встречной. — Даже близости ментуры не боятся. А чем мы хуже?

Он дёрнул машину излишне шустро и принялся петлять между рядов, ища свободные проулки, стараясь как можно скорее покинуть заколлапсированный центр.

Глеб поправил локон Эмилии и посмотрел на Нэнси:

— Рад тебя видеть!

Он хотел приобнять её, не задушить в объятиях, нет, а именно обнять, как старую знакомую, но Нэнси тактично уклонилась.

— Я тоже, — ответила она. — И спасибо за помощь!

Иванголов замкнулся, помрачнел, хотя и старался внешне сохранять непрошибаемую нерушимость духа.

— Вы правильно сделали, что позвонили моему коллеге, — бесцеремонно встрял Владик. — Это безмозглое чешуйчатое вцепилось в вас зубами и не хотело отпускать.