Александр Торик - Флавиан. Восхождение

— Да вот и он! — показал рукой Владимир на какое-то странное грязно-черное нагромождение поверх одного из стоящих при дорожке камней. Нагромождение зашевелилось, и стало ясно, что это какое-то живое существо. Мы инстинктивно остановились и сдвинулись поближе друг к другу, Игорь неприметным движением спустил с плеч рюкзак и передвинул свой тесак поближе к правой руке.

Сидевшее на камне существо спрыгнуло и перегородило нам дорогу. Оно было частично человекообразным. Другой частью — крючковатым поблескивающим клювом-носом, выпученными грязно-желтыми глазами и свисающими с размахивающих рук, подобно растрепанным вороньим крыльям, обрывками длинной, похожей на рясу, черной одежды — существо напоминало старую хищную птицу.

Что-то явно демоническое доминировало во всем облике этого странного существа. Шепелявя за отсутствием передних зубов, показывая при этом крепкие клыки обеих челюстей, гнусное по виду создание хриплым каркающим голосом завопило:

— Это вы куда идете?! В Метаморфозу идете?! Метаморфозы хотите?! Идите, идите, сломайте там себе руки и ноги! И позвоночники сломайте! И ребра! И шеи! Все себе переломайте! Скоро не будете туда ходить! По норам ползать будете! Скоро мы везде будем ходить-гулять! И-эх, погуляем! О-ох как погуляем! — Существо, радостно оскалившись, запрыгало в каком-то безумном танце.

Мы все замерли в какой-то парализующей оторопи, настолько неожиданным было явление этого существа, что мы не сразу поняли, как реагировать на его жутковато-мерзкое шоу. Первым пришел в себя Игорь.

— Отче! Благослови «загасить»? — повернулся он к Флавиану.

— Не надо. — Флавиан поднял руку со священническим перстосложением, широким жестом осенил злобное создание знамением креста, то же самое повторил за ним отец Димитрий. — «Да воскреснет Бог, и расточатся врази его…» — начал батюшка читать молитву Животворящему Кресту.

Существо остановило свой бешеный балет, словно лучами гиперболоида, окатило нас прожигающей ненавистью взгляда безумных желтых глаз и, гортанно взвизгнув, нырнуло в сплетение корявых кустов.

Мы все дружно начали креститься.

— Отец Флавиан! Что такое было сейчас, — обратился к моему батюшке заметно побледневший фотограф Эдуард, — это человек был или нет?

— Да кто ж его знает, — ответил Флавиан, — может, и человеком когда-то был, может, какой-то монах-сиромаха, с ума сошедший, может, и еще чего…

Но явно не от Бога он нам благовестить пришел!

— Было бы странно, если бы нас в этом пути ангелы сопровождали, — улыбнулся отец Димитрий, — видимым, я имею в виду, образом! Наверное, носителям зла наше путешествие не нравится! Это хорошо!

— Почему хорошо? — не понял Эдуард.

— Потому что все, что приносит какую-либо духовную пользу человеку, ненавистно диаволу, и он старается во всяком добром деле препятствовать, — ответил Флавиан. — Батюшка считает, что виденный нами демарш, очевидно, имеет под собой демоническую основу, а из этого следует, что наше восхождение может принести нам реальную духовную пользу. Давайте-ка, братие, усилим молитовку Иисусову, идти еще долго, смеркаться уже начинает…

— Что это за молитва Иисусова? — спросил Флавиана Эдуард.

— Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! — ответил ему батюшка и, покопавшись в кармане подрясника, вытащил небольшие дорожные четки-тридцатку. — Берите вот так пальцами один узелок и произнесите про себя эту молитву, потом следующий узелок, опять молитву, и так, пока не дойдете до крестика. На крестике скажите: «Пресвятая Владычице Богородице, спаси меня, грешного!» — и опять по кругу молитву Иисусову.

— Хорошо! — радостно взял четки Эдуард. — Я попробую. А что, вы все так молитесь?

— Пытаемся… — ответил Флавиан.

Мы продолжили восхождение.

Вскоре мы вышли из этого «заколдованного» леса с его странным обитателем (может, он и не один там такой?) и снова попали на тропу, идущую вдоль склона над обрывом. Через сотню метров тропа повернула налево и нам открылся удивительный вид на вершину.

Закатные лучи освещали ее свободную от растительности, обнаженную каменную часть, состоящую из выветренного белого мрамора, и эта беломраморная вершина в закатных лучах была сияюще-золотой! Приглядевшись к ней через видоискатель фотоаппарата с дальнобойным объективом, можно было хорошо разглядеть правильный светлый квадратик храма Преображения Господня — Метаморфозы, также вызолоченный закатным светом. Но идти туда еще было…

Я посмотрел на Флавиана. Внешне он был спокоен, хотя бледность на его осунувшемся за время пути лице говорила о том, как нелегко нести сто сорок кэгэ веса собственного тела на больных артрозно-варикозных ногах при плохо работающем сердце. Я взглянул на часы, пора было пить батюшке вечернюю дозу лекарств.

— Ваше преподобие, — обратился я к Флавиану, — не откажите в любезности проглотить вот это!

Я протянул ему одну беленькую и одну желтенькую таблетки.

Флавиан с кротким видом принял от меня лекарства, запил глотком воды из поданной ему Игорем пластиковой бутылки, перекрестился и сказал:

— С Богом, братие! Осталосьнемного!

Интересно, что он имел в виду под «немного»? Свое здоровье, что ли?

Мы пошли дальше.

Тропа, снова представлявшая из себя земляной желоб, наполненный перекатывающимися под ступней камнями, теперь завела нас в ущелье, заросшее редколесьем, состоящим из негустого высокого кустарника с вкраплением в него дотоле не встречавшихся на пути сосен, достаточно высоких. Подъем становился все круче, начало темнеть. Мы достали маленькие налобные фонарики, надели их на чело и стали ими подсвечивать себе дорогу.

— Отец Димитрий! — крикнул Флавиан легко взбирающемуся по каменистой тропе впереди идущему Лао Ди. — Вы с Володей и Эдуардом идите вперед, с той скоростью, с какой вам удобно! Встречайте нас в скиту Панагии! Там отдохнем несколько часов и перед рассветом пойдем на саму вершину!

— Хорошо, отче! — отозвался отец Димитрий. — Если нужна будет помощь, пошлите кого-нибудь из ребят!

— Ладно! — отозвался Флавиан.

Хотя по нему было видно, что ему уже совсем не ладно. Я и сам уже начал всерьез ощущать на себе последствия пройденной части маршрута. Гудели ноги, особенно ощущались боли в бедренных мышцах, дыхание стало напряженным и частым, сердце ощутимо тяжело гоняло кровь по утомленному организму. Немели пальцы рук, сжимающие рукоятки палок, которые, подобно лыжным, принимали на себя значительную часть нагрузки при ходьбе.

И так себя чувствовал я, не страдающий пока (слава Богу!) ни гипертонией, ни артрозом суставов, ни варикозными расширениями вен на ногах, не считая перенесенного инфаркта и прочих имеющихся у моего батюшки болячек! При одинаковом росте в сто восемьдесят шесть сантиметров я тащил восемьдесят пять килограммов собственного веса плюс около пятнадцати в рюкзаке, итого — сто!