Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

— Ага, вам, пассивным, активные понадобились. Ясное дело долбить кто-то должен. Как без этого? — возмутился Игорь Швондерович, рядовой боец.

— На што намекаешь, Иго-го-го-рь? — вмешался Юра Артифактов, председатель партии анархистов, у которого дома над кроватью висел портрет Нестора Махно.

— На то и намекаю, что вы, пидорасы, свои жопы на престол решили притащить на чужом ху…, Юра, ой, горбу, — гневно продолжил Игорь.

— Ты бы, бля, помолчал, ушлепок. Та-та-та-кие обви-обви-нения на-до-до обо-обо-сно-вы-вывать, — взревел, захлебываясь в собственных соплях, Юра.

Короче, деловой и бескомпромиссный спор по поводу сложившейся в стране ситуации шел в конструктивном русле традиционной для анархического политического бомонда манере.

В парии «Коммунистических реформаторов застойных экономических процессов», сокращенно КРЗЭП митинговали не по-детски.

— Бугжуазия, вон из нашей стганы! — кричал Вася Леший, который мечтал быть похороненным в мавзолее на главной площади столицы.

— Ура, правильно говорит товарищ! — приветствовал его народ, собравшийся у подножия памятника основоположнику коммунистических идей — великому Карлу Марксу.

— Вся власть советам нагодных комиссагов!

Дружно подхватили революционную песню собравшиеся граждане.

В исполнительном комитете партии, организованной беглыми олигархами, под названием «Партия организации народной освободительной сатисфакции», сокращенно ПОНОС, шла по-военному четкая «разблюдовка» мер возмездия руководителям антинародного режима.

— Предлагаю всех первых нынешних руководителей страны расстрелять на историческом лобном месте в назидание всем остальным власть имущим лицам. Нет, нет, не лицам, а свинячим кровожадным харям, — кричал Марк Пеньковский, представитель когда-то очень влиятельного бизнесмена Селезнинского, мотающегося сейчас по лондонским окраинам.

— Нет, ни в коем случае. При таком раскладе, придя к власти, мы можем попасть под санкции мирового сообщества, как кровавый режим, — пытался охладить пыл Марка Давид Косянский, представитель умеренной интеллигенции, которая у нынешней администрации не пришлась ко двору при распиле государственного бюджета Республики Тартарарамии.

— Ну, если бескровно, тогда я предлагаю их всех повесить на фонарных столбах, — снова, брызжа слюной, гневно кричал Пеньковский.

— Ты, Пень, угомонись пожалуйста. У нас председатель Думы женщина — Авдотья Поглотилова. Ты что, и ее повесить хочешь? Это же эротически не эстетично, — философствовал профессор экономики Альфред Бульдогов, главный финансовый мыслитель партии, недавно вернувшийся из отсидки за мошенничество.

— Так мы ей, это самое, разрешим сначала брюки надеть, еслиф типа не эстетично, — решил подправить свой жестокий план Марк Пеньковский.

— Да пусть они бегут лесом. Нахер они нам нужны? Нам главное власть захватить и сесть на финансовые потоки. А там хоть трава не расти, — вмешался в политический спор Гриша Дубинский, бывший ранее правительственным чиновником в прежней администрации страны.

В штабе партии «За процветание страны и всестороннее повышение благосостояния ее народа», сокращенно ЗПСиВПБееН, велся прагматичный разговор о составе нового правительства народного единства.

— Инициативы президента мы всецело поддерживаем. Однако, некоторое недоумение вызывает закон №3 «О снижении стоимости на водку и другие спиртные напитки». Неужели центральная власть по-прежнему считает, что дешевая водка вожделенна и является благом для нашего народа? Полная чушь. Наши люди духовно гораздо выше этого закона, — с таких слов начал вступительную речь начальник штаба Поликарп Дулин.

— Уважаемые однопартийцы, хотелось бы, что называется, на берегу, однозначно определить нашу позицию по структуре собственности в нашей стране. Целесообразно не проводить резких движений. Пусть собственность будет и государственной, и частной. Это нормально в современных экономических условиях с учетом опыта других развитых стран. Однако определенные коррективы нам придется вносить незамедлительно после нашего прихода к власти, — начал свою речь председатель партии Эдуард Борисович Головкин.

— Эдуард, если ты имеешь в виду раскулачивание олигархов, то это будет действием вне правового поля нашего государства. Они свои огромные активы получили по действующим в тот период законам и нормативным актам, — начал оппонировать руководителю правовед Лев Карпович Троицкий.

— Ты, Лев Карпович, погоди, раньше времени не рычи и не баламуть воду. Почитай внимательно сначала конституцию нашей республики и только потом делай выводы. Законы, которые противоречат конституции, недействительны и подлежат отмене. К примеру, там в статье 2—87 сказано, что все природные богатства принадлежат народу. А все воздвигнутое до варварской приватизации, по нашему мнению, тоже является природно-народным богатством, так как природа их возникновения — это труд нескольких поколений граждан нашей республики. Вследствие устранения нарушений основного закона страны должна возникнуть двухсторонняя реституция. Иными словами, стороны должны вернуться в исходное положение. То есть активы должны быть возвращены государству, а олигархам должна остаться голая жопа. Прошу извинить меня за сугубо народный термин, — осадил умника Эдуард Борисович Головкин.

— Ну ты и голова. Гигант мысли, отец справедливости и народной демократии, — одобрительно загудели собравшиеся в зале борцы за светлое будущее.

Обстановка в столице республики и в регионах была крайне напряженной. Народ бурлил. Власть на местах была парализована. Не дремали только вооруженные силы. Они пока еще чутко бдели за безопасностью республики и на этом этапе революционной ситуации в политические дрязги не вмешивались. Как долго сохранится такая ситуация, никто не знал. Но в войсках уже начали появляться разные пропагандисты от всевозможных политических сил, в том числе от проплаченных из-за океана.

А там, в далекой Америке, уже строились стратегические планы по разделу Республики Тартарарамии. Финансовые воротилы уже примеряли на себя новые погоны губернаторов и властелинов территорий, обладающих несметными природными богатствами. Банкиры считали будущие барыши. А в американском Конгрессе и Сенате царило возбуждение от скорого, вожделенного обладания чужой экономикой как брошенной и пропащей шлюхой. Даже парламентарии с нетрадиционной сексуальной ориентацией были на грани оргазмического восторга в предвкушении ярких и незабываемых ощущений от предстоящего акта. Рано радовались их пидоры и ковырялки с коблами. Но этот процесс восторга остановить было уже невозможно.