Энн Наполитано - Милый Эдвард [litres]

Брюс отодвигает занавеску первого класса и видит, что место рядом с Джейн пустует.

– Садись, – говорит она. – Я не знаю, куда он пошел.

Брюс опускается рядом с ней.

– Этот парень выглядит не слишком хорошо, – говорит он, указывая на старика, спящего через проход.

– Очевидно, он какой-то известный магнат.

– Магнат, – говорит Брюс и улыбается. – А зачем ему летать пассажирским рейсом? Будь я магнатом, у меня был бы свой самолет.

– На самом деле он обманщик и мошенник. И я уверена, эти же слова подойдут под описание моего соседа.

– Как продвигается сценарий? – как бы невзначай спрашивает Брюс. Он хочет поговорить, а не ругаться. Сидя в глубине экономкласса, он скучает по жене.

Похоже, она, как обычно, чувствует, о чем он думает.

– Прости, – снова говорит она.

Кладет руку поверх его и сжимает. Брюс ощущает ее мягкую кожу: он злится, но в то же время понимает, что любит ее. Ему потребовались годы, чтобы смириться с отсутствием логики в их отношениях. Потерянность, плюс плохое настроение, плюс ее особенная улыбка равно уколу радости в его животе. Он надеется, что мальчики тоже найдут эту несбалансированную логику в своем будущем. Брюс вспоминает выражение лица Джордана в китайском ресторане и на мгновение задается вопросом, возможно ли, что его старший сын уже нашел ее. Но затем он отгоняет эту мысль как абсурдную.

– Что? – спрашивает Джейн. – Прошу тебя, думай вслух.

– Мы должны записать Эдди в школу искусств Колберн в Лос-Анджелесе.

Джейн вскидывает брови:

– Неужели?

– Разве ты не согласна?

– Да, конечно. Я думаю, что он талантлив, и он любит пианино. Но это меняет его учебный план.

– Не совсем. Я все равно смогу следить за его успеваемостью по математике и истории.

– Джордану будет одиноко.

– Я знаю. Надо что-то придумать. Может быть, ему понравится проводить время один на один со своим отцом.

Это шутка, но они оба понимают ее и не утруждают себя улыбкой.

Джейн кладет голову ему на плечо.

– Где этот парень? – спрашивает Брюс.

– Он, наверное, выслеживает стюардессу. Кажется, он влюбился.

– Она хорошенькая? – Мужчина пытается представить себе эту женщину и вспоминает тугой пучок волос, но больше ничего.

Джейн прищуривается:

– Ты правда не заметил?

Он кивает на ее компьютер:

– Ты уже закончила?

Он слышит разочарование в собственном голосе и знает почему – ему хочется стать лучше. Стать лучшим мужем, лучшим мужчиной.

Джейн выпрямляется и смотрит на экран. Страница слов выглядит вполне похожей на сценарий.

За всю свою карьеру Вероника делала это дважды. У нее не было подобной привычки, но был удачный опыт. Она говорит Марку, чтобы тот через десять минут зашел в левую кабинку туалета, расположенную в хвосте, – самую дальнюю и скрытую от чужих глаз. Когда она видит, что он выполнил ее инструкции, Вероника зажигает знак «пристегнуть ремни», чтобы удержать как можно больше людей на своих местах. Затем она включает верхние динамики на максимальную громкость, наполняя воздух статичным жужжанием. Пассажиры смотрят на потолок, где находятся динамики. Она убирает шум и ныряет за Марком.

Пространство настолько тесное, что она и Марк сразу же прижимаются друг к другу. Дверной замок активирует освещение и вентиляцию, и они оба оказываются залиты флуоресцентным светом. Тыльная сторона коленей Марка прижата к краю унитаза. Пахнет на удивление хорошо – вентиляция делает свою работу.

– Никаких разговоров, – шепчет Вероника.

Марк обхватывает ладонями ее затылок, а его пальцы впиваются в пучок. Вероника слегка задыхается от собственного голода. Она хочет вытащить заколки из волос, но ей нужно вернуться на работу в течение шести минут, иначе ее точно хватятся, и она должна выглядеть точно так же, как когда вошла сюда.

Она поднимает юбку и опускает колготки.

Марк расстегивает ремень.

Раздается стук, но не в дверь, а снаружи, и где-то в глубине души Вероники мелькает страх: что это?

Пип-пип-пи-ип, и снова стук – или кондиционер, или свободный воздуховод, а между тем Марк прижимается к ее губам – целуется он на удивление умело, и она обхватывает его сзади, чтобы он поскорее вошел.

А потом в ее голове раздается гул, и она краснеет, как ее губная помада, и в ней растекается все, что составляет жизнь.

– Ты нужна мне, – шепчет ей Марк Лассио, и она вдыхает его слова, как воздушные поцелуи.

Джордан толкает брата локтем, затем наклоняется ближе. Отца все еще нет.

– Что? – спрашивает Эдди.

– Стюардесса первого класса и какой-то парень только что вместе зашли в туалет.

Эдди крутится на своем сиденье и смотрит в заднюю часть самолета.

– И зачем же?

Джордан чуть ли не кудахчет от смеха.

– Наверное, чтобы заняться сексом.

Эдди выглядит испуганным.

– В туалете самолета?

– Не думаю, что остальные обратили на это внимание. Она отвлекла всех этим шумом сверху, чтобы никто не смотрел.

– А почему ты смотрел?

– Я подсчитывал количество рядов в самолете и потому смотрел в ту сторону.

Эдди обдумывает это, его лицо серьезно.

– Может быть, он болен, и она пошла туда, чтобы помочь ему.

– Возможно. Хотя выглядел он вполне здоровым.

Эдди вздрагивает:

– Это отвратительно.

– Ну, я сто пудов не пойду в эту кабинку. – Джордан думает о Махире и чувствует, как в штанах становится тесно. Он опускает поднос, чтобы брат не заметил.

Джордан видит приближающегося к ним отца и представляет, как родители занимаются сексом. Эрекция мгновенно проходит.

– И все же, – говорит Эдди в своей осторожной, обдуманной манере. – Круто считать, что секс – это настолько здорово, что им хочется заниматься даже в туалете.

Криспин открывает глаза и не понимает, где находится. Вернее, он знает, что находится в самолете. Это же очевидно. Но куда он летит? Который час? За свою жизнь он совершил сотни полетов, и в иные годы он проводил в воздухе, летая на встречи, конференции или в роскошные отпуска, больше времени, чем на земле. Криспин мог бы позволить себе купить целый флот таких самолетов, если бы захотел, но он всегда отказывался летать частными рейсами. Пассажирские рейсы были одним из немногих мест, где он мог сидеть среди своих потенциальных клиентов, чтобы наблюдать, как они думают и ведут себя. Он всегда считал свое пребывание в аэропортах и самолетах бесценным исследованием рынка.

– Какой сейчас год? – спрашивает он женщину, сидящую рядом.

Она одета в белый кардиган, застегнутый до самого верха.

– Дайте мне запястье, – говорит она. – Я хочу проверить ваш пульс.

– Ни в коем случае. Ответьте на мой вопрос.

– Сейчас 2013 год.

– Я родился в 1936-м. Это значит, что мне… – Он закрывает глаза, но его мозг отказывается производить вычисления. Он подозревает, что эта женщина, возможно, его сиделка.