Робин Шнайдер - Начало всего

– Никогда не хотела заняться в лифте чем-нибудь неприличным?

Пока внимание всей школы было всецело поглощено мной и Кэссиди, внимание нашей команды было всецело поглощено новостью о проводимом в пятницу в Лос-Анджелесе бесшумном рейве. Тоби вызвался отвезти нас туда, а Фиби пообещала увильнуть от бебиситтерства. И когда я наконец набрался духу спросить, что такое «бесшумный рейв», все уставилась на меня, как на психа.

– Это вид флешмоба, – объяснила Кэссиди. – Сотни незнакомых людей собираются в общественном месте, одновременно надевают наушники и начинают танцевать.

Я попробовал представить это. Не получилось. Однако, признаюсь, звучало это гораздо увлекательней трехчасового исторического мюзикла о депрессивных немецких подростках, на который они ездили в Лос-Анджелес.

– И он устраивается завтра? – уточнил я.

– Ага. И мы будем в самом центре событий, – заверил меня Тоби.

Люк с Сэмом уже договорились пойти играть в пейнтбол с ребятами из их церкви, а Фиби так и не удалось отмазаться от бебиситтерства, поэтому в пятницу после уроков в «Кита ошибок» загрузились только Тоби, Остин, Кэссиди и я.

Тоби заставил нас остановиться на бензозаправке и накупить закусок. Казалось, мы отправляемся в дорожное путешествие, хотя ехать нам предстояло не больше пары часов. Кэссиди взяла себе пакетик лакричных конфет, а Остин налил в свой вишневый коктейль с замороженным соком энергетик «Ред Булл», из-за чего мы подняли его на смех.

– Это вкусно! – оправдывался он. – Вы что, реально никогда не слышали о коктейле «Ред Булл с замороженным соком»?

– Не вижу смысла в кофеине без кофе. Или в кофе без кофеина, если уж на то пошло, – сообщил я ему.

– Ну и фиг с вами. – Остин натянул на голову капюшон и забрал у кассира сдачу. – Придет день, и мир признает «Ред Булл» полноправным продуктом питания. И кто тогда посмеется?

– Все, – невозмутимо ответила Кэссиди. – Ведь с кофеиновых коктейлей все будут вечно навеселе.

Мы снова погрузились в «Кита», в котором стоял – вы только представьте! – кассетный магнитофон. У Тоби была целая куча сборников. Он брал их на распродажах и барахолках. Поэтому на автостраду мы выезжали с песней Happy Bday Heather! Слушать такие сборные солянки – все равно что играть в русскую рулетку, используя вместо револьвера кассету, где пять мелодий из шести обязательно окажутся кошмарными шлягерами из восьмидесятых.

– Уф. – Поморщилась Кэссиди. – Смени кассету. Ace of Base уже в печенках сидит.

Тоби вынул кассету, и Остин, сидевший на переднем сиденье, вставил другую и нажал перемотку.

– Есть машины – воплощение ностальгии по девяностым, – заметил он, пока мы ждали, когда пленка перемотается, – а есть технически устаревшие средства передвижения. К сожалению, эта относится к последним.

Тоби не переваривал, когда его машину оскорбляли. Как выражался он сам, его «Кит ошибок» представлял собой «бесподобную реликвию непрекращающегося кризиса живущего в пригороде среднего класса».

– Остин, ты водишь «Джетту». – Тоби сделал ударение на последнем слове.

– Она раньше принадлежала сестре! – возразил Остин.

Я видел в зеркале заднего вида, как он покраснел. И промолчал, так как на свое шестнадцатилетие получил… эм… «Бумер». Кэссиди протянула мне конфету, я рассеянно взял ее и задумчиво откусил с разных концов. Что я делаю?

– Тоби, – позвал я друга. – Помнишь, как мы каб-скаутами делали из лакрицы соломинки?

– Мне казалось, я один такое делал, – удивился Остин.

– А кто-нибудь из вас делал из маленьких бумажных стаканчиков, которые стоят у водораздатчиков, гармошку? – поинтересовалась Кэссиди.

Я понятия не имел, о чем она говорит, а Тоби ее понял.

– Ага. Для этого в них нужно одновременно подуть и хлопнуть снизу.

Весь остаток дороги мы предавались воспоминаниям, болтая о старых программах с канала «Никелодеон», электронных говорящих игрушках Ферби, полароидах и виртуальных домашних питомцах «тамагочи». И о том, что видеосвязь и просмотр телевизионных программ тогда возможны были лишь на компьютере.

– Лет через пятьдесят дома престарелых будут забиты старикашками, слушающими Джастина Бибера на ретроволне и болтающими о том, что раньше фильмы были в 2D, – сказал Остин, когда мы съехали с автострады.

– Мы не одиноки в своих желаниях. Наши стремления – стремления многих, – произнесла Кэссиди. – Цитату я, конечно, перефразировала. Но это Фитцджеральд.

– Вряд ли он имел в виду неопетов, – подколол ее Тоби. Он встал на перекрестке, ожидая своей очереди повернуть.

– Он имел в виду человеческую природу, – парировала Кэссиди. – И если наше поколение стремится к миру, в котором еще не было смартфонов, то пусть так и будет. Нет смысла все списывать на непрекращающееся воздействие недавнего прошлого. Если бы массовую культуру можно было предсказать, то все бы устаревало, не успев возникнуть.

Мгновение никто ничего не говорил, а затем Остин рассмеялся.

– Боже, чему в наши дни учат в частных школах?

– Традиционализму, – невозмутимо ответила Кэссиди.

В атмосфере торгово-развлекательного комплекса чувствовалась подспудная лихорадочность. Мы глазели на всех вокруг, задаваясь вопросом, кто пришел сюда поучаствовать во флешмобе, а кто – закупаться.

Мы приехали рановато, поэтому заглянули в «Барнс энд Нобл». Тоби с Остином направились в отдел с графическими новеллами, а мы с Кэссиди зашли в отдел искусства, где пролистали книгу Бэнкси – андеграундного художника граффити, о котором я никогда не слышал.

– Обожаю одну его выходку! – сказала Кэссиди с блестящими от возбуждения глазами. – Он как-то раз напечатал кучу фальшивых банкнот и швырнул их в толпу. Решив, что это настоящие деньги, люди пытались потратить их в магазинах. Они страшно разозлились, узнав о розыгрыше. И что же ты думаешь? Сейчас эти банкноты продаются на «Ибэй» за баснословные деньги. Получается, они одновременно и настоящие, и фальшивые, понимаешь? Они ничего не стоят как деньги, но бесценны как искусство. Мой брат любил рассуждать о таких вещах, о ценности искусства, о том, можно ли назвать хирургию искусством, если причислить к ней пирсинг и тату…

Кэссиди умолкла, закрыв книгу.

– Нужно найти Тоби и Остина.

– Они могут подождать. – Я поднял лицо Кэссиди к своему и поцеловал.

– Правда? – мурлыкнула она мне в губы.

Когда мы прервали поцелуй и отстранились, то увидели стоявшего неподалеку Тоби. Он смотрел на нас, скорчив мину. Чувствуя легкую неловкость, мы с Кэссиди медленно пошли к эскалатору.

– Эй, я тебе кое-что принес.

Я достал из кармана занятый у отца айпад и протянул ей. Она озадаченно уставилась на него.

– Взял взаймы. И закачал несколько песен.