Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

Парадокс этого отнюдь не рядового судебного процесса заключается в том, что фактически основным свидетелем обвинения против Захарина оказывается уголовник-рецидивист Нацист, прославившийся своими карательными пытками. Если Захарин и был сто раз виновен во всех инкриминируемых ему преступлениях, неужели у всей правоохранительной системы Иркутской области не нашлось ни одной улики, ни одного показания, ни одного свидетельства, кроме выбитых профессиональным палачом? Нацист, напомню, был не только сокамерником Захарина, после чего тот дважды пытался покончить с собой, он был последним прижизненным сокамерником Баженова, который повесился (или был повешен) в камере того же иркутского СИЗО. Следователи уверенно опирались на его показания и свидетельства, им сочувственно внимала судья. Это не эмоции, это просто факты.

О Нацисте. Он сидит. И будет сидеть всю жизнь. Другой жизни для себя этот человек и не представляет. Он — «человек тюрьмы». Да, такие бывают. Он не может жить на воле и не будет там жить. Но в тюремных застенках он будет служить «системе» — мучить, пытать, убивать, если скажут. И на его показания будут опираться суды. Будут писаться приговоры. Скольких человек Нацист вместе со своими покровителями приговорят к пожизненному?..

О приговорах. Михаила Скрипника, которого следствие обвинило в «создании и руководстве бандой, умышленном убийстве, вымогательстве и грабеже», суд приговорил к двадцати трем годам лишения свободы в колонии строгого режима. Михаил Захарин, как мы знаем, получил пожизненное заключение, которое будет отбывать в колонии особого режима. Артёму Клабуку судом назначено наказание сроком двадцать один год, Олегу Зырянову — двадцать лет колонии. Павел Баженов погиб и похоронен родными.

Что касается Бердуто, то вскоре после дачи показаний о невиновности Захарина и Баженова в покушении на самого себя он был приговорен Иркутским областным судом к пожизненному заключению. Парадокс ситуации в том, что судьба уготовила жертве покушения Алексею Бердуто то же самое наказание, что и обвиненному в организации этого покушения Михаилу Захарину. Оба они отрицают свою вину. До сих пор.

Если вы внимательно читали книгу Михаила Захарина, вы наверняка обратили внимание на то, что он практически никак не комментирует свое уголовное дело, показания, данные против него, поведение своих товарищей, которые вели себя по-разному в зависимости от тех обстоятельств, в которых они оказывались. Не нам сейчас судить тех, кто давал или не давал те или иные показания, определявшие дальнейшую судьбу главных действующих лиц этой истории. Тем более что сам Михаил Захарин в финале своей саги говорит о том, что когда-то «всех нас взвесят и оценят». И это будет по-настоящему справедливый суд. У меня только один вопрос: может ли свершиться этот справедливый суд «по эту сторону рая»? То есть здесь и сейчас? Или надо дождаться, пока нас «взвесят»?

У Миши Захарина есть сын. Маленький. Его возраст, согласно приговору иркутского суда, даже был зачтен в качестве снисходительного обстоятельства. Не сильно, правда, эта мера снисхождения выручила, да? Я не знаю, когда сын приедет к отцу на свидание, что они друг другу будут говорить. Но что-то надо. Сын ведь растет. У него есть вопросы. Их сердца и так уже разговаривают. Невидимая ниточка родной крови давно уже соединила их воедино. Это будет важная встреча. О чем спросит его сын? Готов ли сам Михаил к его вопросам? Вот что я у него бы спросил, если бы у меня была такая возможность…

Я однажды слышал историю о том, как взрослый, в общем, мужчина лет пятидесяти от роду за неделю до дня рождения дочки сбежал из колонии строгого режима, которая в такой глухой тайге была запрятана, что живым и выбраться-то не считалось возможным. Он шел три дня — шел туда, где жила его семья. Через тайгу, через Сибирь, пешком. Стоит ли говорить, что дорог тут отроду не было, а местные полицейские все тропы вокруг знали с детства и дураками не были — понимали, куда он идет. Когда через несколько суток мужик пришел в свою сторожку к жене и пятилетней дочке — и, кстати, к дню рождения успел, и даже какого-то самодельного березового медвежонка смастерил, — наряд полиции дома его, конечно, уже ждал. Ну и правильно. А куда ему идти еще, дураку? Говорят, вроде ему еще «пятак» за побег накинули. Поздравил дочку. И поехал обратно. Этот поступок логически объяснить нельзя. Это поступок человека из «того мира». И мы здесь, «на воле», его не поймем. Как не понимаем мы и истинно русскую мудрость про «суму и тюрьму». Такой фразы, про «не зарекайся», нет ни в одном другом языке мира…

Мы живем по другим законам, нам снятся другие сны, мы видим другое небо, время у нас имеет другую цену, и при этом нас с «тем миром» разделяет очень зримая граница — километры колючей проволоки, которой перетянута вся Россия с запада на восток. И нам порой кажется, что мы живем где-то очень далеко от «Полярной совы» — от этой страшной заснеженной зоны, где и солнца-то не видно в узкое окошко камерного блока. Но наши миры рядом — намного ближе, чем нам кажется. И грань между ними иллюзорна. А ключевая разница между этими мирами состоит в том, что попасть туда намного проще, чем оттуда вернуться. Книга ведь и об этом тоже…

Михаил Захарин, заключенный «Полярной совы» с пятнадцатилетним стажем, приговоренный к пожизненному заключению в стенах самой строгой тюрьмы России, на этих страницах рассказал нам свою историю. Он написал эту книгу для того, чтобы перевернуть страницу своей жизни. По его собственному признанию, он «понял данный ему урок, научился преодолевать себя, узнал свой предел прочности». И собирается двигаться дальше. Как это, жить дальше? — спросите вы. Как жить там, где нет свиданий с родными, где небо размером с мусорный бак, где нет свободы и выбора? Куда тут можно двигаться? Зачем? Он решит сам. Михаил Захарин знает, что делать дальше в ситуации, когда, кажется, уже нечего делать. Не нам судить его и не нам его оправдывать. Он нас об этом и не просит.