Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

Потом мы начали разговаривать, молчать, вздыхать, курить, тушить окурки, снова закуривать, продолжая неспешный разговор, осознавая, что за нами подсматривают (дырочка в стене) и подслушивают.

Я не помню тот разговор, его содержание. Остался лишь тяжелый осадок очень грустного серого впечатления…

Как так получилось, что Пашки не стало? Какие силы и обстоятельства повлияли на это? Почему он?..

Прошло много времени с того дня. Теперь я могу посмотреть на произошедшее со стороны и коротко изложить хронологию событий.

Все обстояло так.

Арест 14 октября 2003 года. После двух суток избиений и пыток нас (четверых) поместили в СИЗО.

Всех рассадили по разным камерам, к козлам, которым дали задание: добиться от нас (любыми средствами) согласия на полное сотрудничество со следствием, то есть — сломать.

Мне попался самый отмороженный — Нацист. После нескольких бессонных суток, проведенных у него в камере, я порезал себе руку, чтобы переломить обстоятельства, угрожавшие мне и общему освобождению.

Вечером этого же дня меня снова столкнули с Нацистом и его помощником в этапном боксике. Нацист был избит мною.

После этого к нему начали сажать всех по очереди: Тёму, Пашку, Олега. Только теперь у него уже было больше помощников.

Я был помещен к другим козлам, которые давили на меня беспрерывно.

Одновременно с пресс-хатами днем нас вывозили в УБОП и избивали там, порой применяя электрический ток. Это длилось весь октябрь и ноябрь 2003 года.

В эти дни нам еще как-то удавалось видеться, коротко обмениваться информацией, поддерживать друг друга.

Дальше все стало сложнее.

4 и 5 ноября после долгих пыток и издевательств в кабинете УБОПа я режу себе шею, чтобы прекратить этот беспредел. На какое-то время от меня отстают. Пока идет проверка по моей жалобе, меня прячут от адвоката в СИЗО.

Остальных продолжают вывозить в УБОП и работать с ними. На общем сборе (на «пятаке») мне пару раз удается увидеться с Пашкой и коротко переговорить с ним. Это были наши с ним последние встречи.

11 ноября 2004 года. Олега доводят до того, что он, не раздумывая о последствиях, выбрасывается из окна третьего этажа УБОПа с застегнутыми сзади наручниками, протаранив головой двойное стекло. (Он мог убиться насмерть, размозжив себе голову об асфальт, либо остаться калекой. Но ему «повезло», он отделался переломами руки, ребер, сильным ушибом позвоночника и плеча.)

Олега этапируют в ИК-6, в больницу для осужденных, где ему накладывают гипс. После этого его продолжают мучить, подсадив к нему в камеру двух козлов, создавших невыносимые условия, после чего он был вынужден подписать заранее напечатанный протокол допроса, легший в основу всего обвинения и приговора. Адвокатов к нему не пускали. Так у следствия появилось единственное убедительное с процессуальной точки зрения «доказательство», позволившее уголовному делу дойти до суда.

17 ноября 2003 года меня этапируют в СИЗО г. Тулуна с целью физической и моральной ломки.

Несколькими днями позже Пашку этапируют в СИЗО г. Красноярска с той же целью.

В ночь с 21 на 22 ноября меня избивают в пресс-камере практически до бессознательного состояния, уродуя мне лицо.

Пашка проезжает Красноярскую тюрьму относительно спокойно, возвращается в Иркутск целым.

Первые числа декабря 2004 года: меня спецэтапом возвращают в Иркутск. Спецназ, который меня вез, причиняет дикие страдания на протяжении всего пути.

10 декабря нас привозят в суд для избрания меры пресечения. Оставили под стражей еще на два месяца.

Меня возвращают в СИЗО г. Иркутска, где помещают в «троллейбус» с Константином, а позже с Шереметом, особо не трогая.

Пашку, по всей видимости, садят к Нацисту, у которого к этому времени сформирована зондеркоманда из отморозков. Пашка находится у них долгое время. Работают с ним круглосуточно и жестко!

Дальше происходят жуткие вещи, как стало потом известно из предсмертного письма, которое Пашка передал своему адвокату Алексею Гладких незадолго до своей смерти.

Пашка писал, что его перевели в камеру, где он находился один. Ночью к нему зашли трое людей в масках. Заломали его, связали и изнасиловали, засняв все это на видеокамеру.

На следующий день к нему пришел начальник отдела по раскрытию заказных убийств (ОРЗУ) Сявкин Г. А., который возглавлял и курировал весь дознавательный процесс, обеспечивая оперативную поддержку. В его руках была видеокассета, на которой было заснято изнасилование. Сявкин предложил сотрудничество.

Я не знаю, что Пашка ответил этому «доблестному» и «честному» офицеру МВД. Знаю лишь, что после всего Паха был раздавлен, унижен, уничтожен, поломан и морально убит.

Но также известно, что он не дал им никаких показаний, не позволил им сделать из себя ничтожную марионетку, на всё согласную, всё и всех предавшую!

Они уничтожили человека, не сумев извлечь для себя практической выгоды. Хотя, к глубокому сожалению, обязан признать: своей цели они добились. Нас посадили, и посадили надолго (какой ценой?).

После этого Пашка написал письмо, в котором изложил все произошедшее с ним. При встрече со своим адвокатом передал ему, попросив вскрыть конверт, если с ним что-то произойдет. На одной из тех встреч Пашка заплакал… Можно только представить, через что он прошел, но этого будет недостаточно!.. Что должно произойти с молодым, сильным человеком, с мужиком, чтобы он позволил себе заплакать в присутствии равного себе мужчины? Как должно быть растоптано твое достоинство, твое самоуважение, если ты уже не стесняешься своих слез перед другими?! Это к вопросу о сломе личности и полном отчаянии. Если кто-то думает, что он слишком крут, чтобы заплакать при каких-то обстоятельствах, то я уверяю — его просто не ломали! У любого есть предел! У каждого найдется слабое место! Любой будет ссаться от страха в штаны, когда его потащат в его 101-ю комнату (читайте Джорджа Оруэлла). Всему можно сопротивляться, но у каждого есть предел.

Того Пахи, которого я знал, уже не было. Его уничтожила горстка мразей! Но, несмотря ни на что, он не стал играть на стороне противника против своих друзей. Даже когда его поставили в обстоятельства, несовместимые с жизнью, когда потеряло смысл все вокруг, он не повернулся против своих. Он просто выбрал смерть и обрел покой.

31 января — день рождения Пашки. Ему дают встретить свое двадцатишестилетие в спокойных условиях и переводят от Нациста в нормальную камеру с телевизором и людьми, которые должны играть роль добрых сокамерников.

Это было сделано с целью продемонстрировать, что сотрудничество со следствием заключает в себе очень много положительных сторон: еда, сон, телевизор, нормальные люди. Но главное — от тебя отстанут.