Владимир Нестеренко - Дорога на плаху

— Но что же происходит с моей женой? У нее патология?

— Патология есть, не скрою. Но все в наших руках, молодой человек.

— «Синдром Бандажевского»? — тихо, но внятно произнес Петраков, — как мы с генералом все это теперь называем. — Борис заметил, как дрогнули губы у доктора, как торопливо он поднес кружку ко рту, закрывая ею часть лица, как опустил веки, прикрывая ими промелькнувший от неожиданности испуг. Но слишком много уделяли внимания педагоги при обучении сыщика именно наблюдениям за мимикой собеседника, которая может рассказать значительно больше, чем иная улика, чтобы он пропустил эту неожиданную, быструю как ток, реакцию доктора на его слова. — Не надо ничего говорить доктор, я все понял по вашему поведению.

— Спасибо, Борис. Я несколько лет работал в Красноярске с Сергеем Петровичем экспертом. Он перетащил меня сюда. Правда, вскоре я ушел из органов, открыл частную практику, но генералу постоянно оказываю услуги. Он мало кому доверяет и очень немногих приближает к себе. Я вижу, ты в их числе. Скажи откровенно: Петрович затеял какую-то грандиозную акцию?

— Я лишь могу догадываться по его поручению. Да, я веду одно очень сложное дело. Но говорить что-либо не имею права.

— Хорошо, появится необходимость, генерал привлечет и меня. Но давай не будем преждевременно драматизировать положение с Евгенией. Все в наших руках. Завтра-послезавтра все выяснится. Скажу, я намерен привлечь к обследованию твоей жены одного из учеников Бандажевского. Он ведущий специалист в кардиологическом центре.

— Санданович?

— Да, ты с ним знаком? — Комельков уже не скрывал своего удивления от осведомленности сыщика.

— Пока нет, только по информации, идущей из канцелярии Климова. Получил ее буквально перед нашей встречей.

— Если не секрет, в каком ракурсе видится помощь следствию его обширные знания в области медицины?

— Консультации по поводу дела, о котором я уже упоминал. Чуть расшифрую: он предполагается главным экспертом в одном следственном эксперименте.

— Чрезвычайно интересно, черт возьми! — блеснул доктор огоньками заинтересованности в глазах. — И последнее, Борис, скажи, бывала ли Евгения в Железногорске или в соседнем с ним районе?

— В Железногорске вряд ли, все же это и теперь закрытый город, атомный монстр, а вот ниже зловещего комбината бывала и в отрочестве, и в юности, и с первым мужем. У нее дядя живет в Большом Балчуге, летом девчонкой там пропадала вместе с отцом, моржиха, плавает отменно. Вы думаете, есть связь? — встревожился Борис.

— Цепочка, не скрою, возможна.

— Это угрожающая патология? — Борис в секунду взмок.

— Нет-нет, упаси Бог, это совсем не то, о чем ты подумал. Ее жизни пока ничто не угрожает, но цепочка возможна. Какая, сказать трудно? — развел руками Комельков. — Скорее всего след джина, которого человек выпустил из бутылки, а водворить назад не в состоянии.

— Почему именно она стала жертвой? Рядом с ней там всегда находился ее отец, — ухватился за спасительную соломинку Борис. — Он здоров как бык.

— Загадки человеческого организма — вечная тема. Допущу одно весьма вероятное предположение. Крепкий мужик, находящийся в отпуске, да еще на диком бреге, как правило, не просыхает, а это защита, милый мой, понадежнее многих противорадиационных препаратов. Девочка что, цветок, свеженький неокрепший организм! Меня бесконечно возмущало расположение детского оздоровительного комплекса «Таежный» рядом с чудовищем двадцатого века, который из-за несовершенства технологии дозирует летучую фазу плутония в окружающую среду.

— Не хотите ли вы сказать, что оздоровительный комплекс, то бишь гигантский пионерский лагерь, задуман коммунистической верхушкой и атомщиками, как наглая фальсификация благополучия на берегах крупнейшей реки мира, как утверждение безвредности этого чудовища?

— Именно, дорогой сыщик! Мы же не знаем, каково здоровье тех тысяч ребят, которые приезжают из загазованного Норильска вдохнуть свежих ветров сибирских! И, к сожалению, не узнаем, государство в этом не заинтересовано. В свое время, мне пришлось участвовать в одной комиссии по обследованию зоны прилегающей к зловещему комбинату. Были иностранцы, представители «Гринпис». Когда мы сунулись ко всем этим хранилищам, иностранцы идти отказались, так как нас никто не снабдил эффективными защитными средствами. И только мы, русские — поперлись. Бараны.

Борис слышал неподдельную горечь в словах доктора, этот умышленный переход на просторечный стиль, как бы подчеркивая трагедию простого человека, обывателя, которым является каждый землянин. Джину без разницы кого поражать: богатого или бедного, сытого или голодного, крепкого или тщедушного, образованного или малограмотного. Ему все равно, если обыватель не защищен и окажется в том месте, где гуляет джин, именуемый радионуклидами.

Придя домой, Борис под предлогом воспоминаний взялся листать фотоальбомы. У Евгении нашел вырезку из газеты семилетней давности. Женя стояла на пьедестале с венком на голове и повязанной на груди чемпионской лентой. «Заплыв „моржей“ в оздоровительном лагере „Таежный“ проводили каждый год и в каждом заезде». В заметке прочел фамилии участников заплыва. Назавтра отправил факс в Норильск, с просьбой сообщить место нахождения и состояние здоровья молодых людей. Ответ получил неутешительный. «Морж» Саша Гущин — студент Красноярского университета находится в послеоперационной реабилитации. Парню удалили почку. О третьем герое заплыва сведений не получил.

«Удалили почку, — размышлял Борис, — совпадение или закономерность, подтверждаемая исследованиями Бандажевского? Однозначно ответить на вопрос никто не готов, разве что сам исследователь».

В памяти высветилась страничка из школьной программы. Мракобесие средневековой инквизиции. Католическая церковь пытками и кострами выжигала передовую мысль, научное слово. Она тормозила развитие науки, боялась ее. Пытала Галилея, требуя отказаться от его воззрений на мир, обвинила в ереси и сожгла на костре Джордано Бруно, запрещала учение Коперника изложенное в сочинении «Об обращениях небесных сфер». Никогда Петраков не принимал этой борьбы, а теперь?

Сейчас одни ученые настаивают на продолжении ядерных испытаний, поскольку отечественный ядерный щит дырявый и надо его латать, они за наращивание мощности атомных электростанций, за развитие космической науки, отбросами которой засорены десятки тысяч квадратных километров сибирской тайги. Ученые-экологи кричат обратное: «Остановитесь, человечество в опасности! Не трогайте гены, не ворошите ядерного монстра, оставьте в забвении мысль о клонировании человека!» Как перекликаются дремучие действия инквизиции с современностью! Движение к вершинам технократии опасно. Иными словами, постижение Божеской силы, то есть открытие разрушительных законов, применение их на практике — это всегда многомиллионные человеческие жертвы. Но ведь каждому яду есть противоядие… Борис убежден в том, что если есть способ расщепления ядра атома и выделение колоссальной энергии, есть во Вселенной закон сбора ее в один так сказать колпак, так, чтобы вредное воздействие не распространялось по Земле, не губило живую плоть. Эта энергия должна быть управляемая. Не загнанная в бетон и железо, а как-то иначе, управляемая по законам Вселенной. Этот закон надо искать. Кто-то из ученых откроет его? Остановись наука на данном этапе в познании мира, она никогда не обуздает ядерного монстра. И принятый злой закон о ввозе отработанных ядерных отходов в нашу страну из-за рубежа так и будет заражать Урал, Сибирь. Выходит человечество должно пройти через уничтожение себе подобных, и он, Петраков, на этом пути жертва. Стоит ли бороться за себя и Евгению? Всему разрушительному он сказал — нет! Всевышний создал себе подобного человека, то есть наделенного Разумом, но позволит ли Он сравняться ему с Его могуществом? Успеет ли человечество открыть все законы управления Вселенной, скажем до очередного смещения Земной оси, до нового Всемирного потопа? Жалкие попытки! Они становятся более ничтожными на фоне того, что люди до сих пор не могут ответить на очень простые вопросы, скажем, кто построил египетские пирамиды, какие тайны заключены в них? Так стоит ли ломать копья? И все же, так и хочется закричать: люди, отрекитесь, остановитесь!..