Михаил Полюга - Альпийский синдром

Дверь скрипнула. В кабинет вошла Надежда Григорьевна Гузь с папкой для контрольных бумаг, отдельно положила на стол список заданий, жалоб и уголовных дел, находящихся в производстве.

– Вот что, – распорядился я. – Предупредите оперативных работников: после обеда состоится планерка. Если у Саранчука судебное заседание, пусть предупредит судью, что задержится на полчаса. Еще что-то?

– Бумага заканчивается. С полпачки осталось, на день-два…

Черт! Начинаются мелкие хозяйственные заботы: бумаги нет, бензина нет, запчастей нет. Шадрин, уезжая, посетовал: денег на область Генеральная прокуратура почти не выделяет: выкручивайтесь, как знаете. Но ни в какие отношения с хозяйственниками и предпринимателями не вступать – ни-ни! Тогда как быть? Кого позволено привлекать в спонсоры? Господа Бога?

Я вздохнул, раскрыл папку и принялся вникать в поданные бумаги.

В четырнадцать часов началась планерка. Мероприятие, на мой взгляд, пустое – «секс с подчиненными», как съязвил однажды некий шутник, – тем более что по отдельности я общался с каждым по нескольку раз на день. Но, учитывая события последних дней, я посчитал нелишним посмотреть обоим в глаза.

Ильенко явился настороженным, но в любую минуту готовым к отпору. Чувство собственной правоты и осознание, что за справедливость не должно бороться подлыми методами, по всей видимости, не могли в нем ужиться. А может, это мне хотелось так думать, и человека-мумию Рамзеса II угрызения совести отнюдь не мучили.

Саранчук был чем-то озабочен, ерзал на стуле нетерпеливо, поглядывал недобро и нервно, зрачками дергал болезненно, но на этот раз благоразумно помалкивал, вероятно памятуя о нашей с ним давней стычке. Случилось вот что: и двух месяцев не прошло с начала моей работы в прокуратуре района, как Леонид Юрьевич изволил начертать под моей резолюцией на каком-то задании, пришедшем из области: «Секретарь. Прошу вернуть прокурору. В мои обязанности проведение указанной проверки не входит». От подобной наглости у меня снесло «крышу». Ворвавшись к Саранчуку в кабинет, я орал так, что люстра едва не обрушилась с потолка. При этом я помнил задним умом о пудовой гире, притаившейся у письменного стола, и каждую секунду ожидал напутствия этой гирей. Но Саранчук будто воды в рот набрал: молча сидел, втянув голову в плечи. А через десять минут явился с извинениями, на что я сурово отчеканил, что немедля перепишу приказ о распределении обязанностей и с нынешнего дня он будет обязан исполнять не только то, что предписывалось прежним приказом, но и другие поручения прокурора района, то есть мои.

Планерку я начал деловым, нудным тоном.

– У меня все по плану, – сухо произнес Ильенко, уткнувшись в пол и только изредка поглядывая на меня черносливовыми глазами: знаю ли? что задумал? – До конца месяца расследование закончу, дело уйдет в суд.

– А что осталось? Помощь нужна?

– Что осталось? Получить акт ревизии, с учетом выводов экспертов еще раз допросить обвиняемых, составить обвинительное заключение. Помощь не нужна.

«Что ж, не нужна так не нужна. Упрямый, недобрый, высушенный богомол! Теперь будешь сидеть у меня как мышь под веником, – состроив непроницаемую гримасу, покивал с важностью я. – Иначе…»

Что иначе, и в мыслях у меня не было. Но, размышляя так, я лишний раз ощущал себя полководцем, одержавшим победу в изначально проигрышной битве.

У Саранчука я поинтересовался задачами на ближайшее время.

– Шеф, – с напором отозвался тот, пристукивая кулаком по колену. – Есть проблема. Из области скинули два задания Генеральной прокуратуры, требуют привлечь к проверкам контролирующие органы, а те уперлись: у нас свой план, надо было согласовать в начале квартала. А как согласуешь, если сроки исполнения – с сегодня на вчера? Как все достало!

– А кто упирается? – спросил я.

– Финотдел, КРУ – все кому не лень. Раньше таких проблем не было, а теперь… Там, наверху, договориться не могут, а нам – давай, давай! – Зрачки у Саранчука закатились, задергались, и он с внезапной необъяснимой злобой пробормотал: – Дал бы в тыкву, чтоб семечки полетели!..

– Леонид Юрьевич!.. Я попробую с контролирующими договориться. А вы… идите-ка лучше в суд…

«Замечательная планерка! Во всех отношениях полезна для дела, – не без едкого сарказма покачал головой я, когда Саранчук и Ильенко покинули кабинет. – Уж лучше, как прежде было заведено: с каждым разбираться по отдельности. А планерка необходима, если коллектив большой…»

Сунув под мышку папку с прочитанными и завизированными бумагами, я вышел в канцелярию. Секретарша с тонкой, напряженно выгнутой, будто у гусыни, шеей тюкала на пишущей машинке, и чтобы не отвлекать ее, я молча положил папку на барьер и направился дальше, в гараж.

Игорек уже выбрался из смотровой ямы и, обтирая замасленные руки ветошью, то воздымал к потолку глаза и шевелил губами, то заглядывал под задранный капот машины – и через секунду-другую снова вскидывал глаза к потолку. По всей видимости, прикидывал, какая деталь подлежит замене, а какая требует профилактики или небольшого ремонта.

– Что скажешь? – спросил я и тоже зачем-то заглянул под капот.

– Нужны новые амортизаторы, рычаги и еще кое-что… так, по мелочи, – с готовностью отозвался водитель, и я не без удивления подумал: любит все эти железки, любит, а я ни черта в них не понимаю и понимать не хочу; мне бы только ехать куда-то, а не ковыряться в металле. – Ну и резина – старье. А в целом…

Игорек беспечально, заразительно рассмеялся, раскинув руки и сверкая крепкими сахарными зубами.

– Тогда заводи. Поедем к Мирошнику. Может, чем-то выручит…

– Один момент, Николаевич. Только руки вымою, – засуетился Игорек. – Да, как быть с путевыми листами? Область неоплаченными вернула… Я позвонил нашему завхозу Лотуге, а он меня матом. В том смысле, что денег нет и нескоро будут, выкручивайтесь сами. А как же теперь?

– Как теперь? Будем учить французский. Станем побираться – как Киса Воробьянинов: «Месье, же не манж па сис жур…» Ну-ка, изобрази! Чего уж тут, привыкать надо.

– Смеетесь, да? Как будем домой ездить?

– Зачем домой? Найди какую-нибудь молодицу в Приозерске и…

– Уже нашел. Только не успел сладить. Если бы не кувырнулись тогда на «семерке», было бы у нас с ней короткое замыкание…

– Короткое замыкание? Ах ты плут! – шутливо потрепал я водителя по загривку. – Жена как же?

– А что с ней станется, с женой? – хихикнул тот, и я вдруг подумал, что совершенно не знаю этого человека: кто он, что он, чем дышит? – Жена – это вчера, а молодуха – сегодня… Как говорится, для разнообразия жизни…