Оуэн Дэмпси - Найдите Ребекку

— Что? Это карательный лагерь? Заключенные — убийцы и их казнят?

— Их единственное преступление — то, что они евреи, политические заключенные, цыгане или русские. Это убийство. Я провел там меньше месяца, но видел смерть почти сорока тысяч, их привозили в вагонах для скота и травили газом. — Кристофер вытащил из кармана пачку сигарет и положил на стол. — Женщины, дети, старики — первые в очереди. Тех, кто достаточно силен, чтобы работать, оставляют в живых, но потом казнят по прихоти или до смерти морят голодом. И я — один из убийц. Хожу там среди мясников и палачей. Обедаю с ними, выпиваю по вечерам. — Он закурил.

— Как это возможно? — прошептал Стефан. — Кристофер, ты не один из них. Послушай. Ты не такой. Ты там оказался по другой причине.

— Я уверен, что она еще жива. Не знаю, смогу ли это сделать. Я никогда не думал, что лагерь окажется таким. Больше это никого не смущает. Они все совершенно уверены, что поступают правильно. Мне некому довериться.

— У тебя есть я и вся наша семья. Сколько заключенных у тебя под началом?

— Около шестисот, почти все женщины.

— Ты можешь позаботиться хотя бы о них?

— В определенной степени. Я запретил мгновенные казни, и мой начальник, похоже, не возражает. Его заботят только деньги.

— Ну, значит, тебе нужно попытаться исправить ситуацию, насколько это в твоей власти, пусть даже совсем чуть-чуть. И найти Ребекку.

— Но как? Что я могу сделать? Там тысячи эсэсовцев, за ними — вся страна. Я ничего не могу сделать. Даже если я смогу найти Ребекку, я не уверен, что смогу выбраться из этого ада. А там настоящий ад. Худшее место на земле.

— Ты должен быть сильным, ради твоих работниц, ради Ребекки, ради себя. На ситуацию всегда можно повлиять. Ты отвечаешь за деньги? Деньги дают власть.

Был уже третий час дня.

— Мне нужно ехать. Нужно возвращаться туда. Есть новости от Ули?

— Нет, но отсутствие новостей — хорошая новость.

— Передавай Алекс привет. Я буду приезжать в Берлин по четвергам, каждые две недели. В то же время.

Отец обнял его.

— Я буду ждать тебя. Не забывай, кто ты.

Проходили дни, а новостей о Ребекке все не было. Она всегда была рядом, парила в его сознании, как туман. Кристофер видел ее лицо в каждой работнице «Канады». Он старался оставаться рядом с ними и отправлять на селекции Брайтнера, который всегда был рад появиться на станции. Брайтнеру был тридцать один год — на шесть лет старше Кристофера, и он уже три года состоял в СС. Скорее всего, его уязвляло, что юноша, выросший за пределами рейха, получил должность, которая по праву причиталась ему. Но на это была причина. Брайтнер работал небрежно, выполнял документы и счета на скорую руку и часто ошибался. К тому же в прошлом у него были проблемы с алкоголем. Но сейчас он казался трезвенником и никогда не участвовал в попойках, хотя другие коллеги Кристофера устраивали их почти каждую ночь. Кристофер никогда не видел его после работы и не знал, чем он занимается. Брайтнер плохо сходился с людьми.

Примерно восемьсот словацких евреев раздевались в крематории номер III, полностью успокоенные ложью эсэсовцев. Кристоферу полагалось находиться поближе к действу. Он прохаживался вдоль скамеек в раздевалке, наблюдал, как раздеваются люди, но старался не вступать в зрительный контакт. Рядом шел эсэсовец Норзен, охранник из Гамбурга. Кристофер пытался идти впереди, но Норзен каждый раз догонял его. Он рассказывал о своей собаке. Кристофер мечтал, чтобы он заткнулся. Мужчина средних лет, с седеющими усами, одетый в белую рубашку и толстый коричневый галстук, встал и взял Кристофера за руку. Он был небольшого роста, ниже Зелера на целую голову.

— Простите, сэр, но нас тут быть не должно.

Кристофер выдернул руку.

— Уверен, вы находитесь именно там, где следует.

Он вспомнил стандартную фразу о тарелке горячего супа и труде на благо рейха, но не смог ее произнести. Всего через несколько минут этого человека ждет ужасная, мучительная смерть. Кристофер видел горы тел у дверей газовых камер — люди отчаянно пытались пробиться на воздух, вырваться обратно в жизнь.

— Успокойтесь, все в порядке.

Мужчина снова схватил его за руку.

— Нет, вы офицер. Мне нужно с вами поговорить. Происходящее меня очень тревожит. Мы должны были отправиться на поезде в Швейцарию, там нас должны были отпустить. Каждый из нас заплатил за это право. Мы все заплатили много денег, и нам обещали безопасный проезд в Швейцарию.

— Это лишь остановка на вашем пути, — вмешался Норзен. — Вы примете душ, вас покормят. Швейцарское правительство имеет договоренность с нашей администрацией. Мы должны убедиться, что у пассажиров нет инфекционных заболеваний, прежде чем отправлять вас дальше.

Норзен глянул на Кристофера, в его глазах блеснуло веселье. Когда привезли эту партию, Кристофера во дворе не было, и он не слышал последней версии лжи.

— Мы из Чехословакии. Почему нас увезли на северо-восток? Швейцария находится совсем в другой стороне. Все как-то нелогично.

Норзен передвинул кобуру вперед, приняв угрожающий вид, но мужчина выхватил у него пистолет, и прогремел выстрел. Пуля вонзилась Норзену в грудь. Кристофер бросился на пол — мужчина направил на него пистолет. Он почувствовал, как пуля пронзила руку, и обхватил себя, корчась от боли. Раздевалку захлестнула паника, закрытое пространство наполнили крики ужаса. Полуголые тела суетились и сталкивались, повсюду летала одежда. Кристофер лежал на земле, руку слегка жгло. Мужчина исчез. Прозвучал новый выстрел. Входная дверь в раздевалку захлопнулась. Второй эсэсовец убежал. Кристофер остался один. Он достал пистолет. В нескольких метрах от него лежал на полу работник зондеркоманды. Справа Норзен издавал последние булькающие вздохи. Крики поутихли, и никто не приходил, хотя он думал, что на него нападет толпа людей. Мужчины с пистолетом нигде не было. Выключился свет, и снова зазвучали крики. Стало абсолютно темно. Раздался еще один выстрел. Под щекой был холодный пол. Через несколько секунд он услышал голос. К нему подполз член зондеркоманды.

— Где он?

— Не знаю, — ответил Кристофер. — Похоже, эсэсовцев внутри не осталось. Норзен убит. — Он не видел в темноте лица собеседника, но сомневался, что тот был расстроен по поводу Норзена. — Давай попытаемся добраться до двери.

Они встали и на ощупь двинулись к входной двери, но до нее оставалось несколько десятков метров, а в раздевалке вместе с ними было восемьсот человек. Кристофер едва дышал. Работник зондеркоманды шептал молитвы. Двери распахнулись, и темноту прорезали ослепительные лучи фонарей.

— Все оставшиеся охранники СС и члены зондеркоманды должны немедленно покинуть раздевалку! — раздался голос коммандофюрера Кунца, управляющего крематорием III. Кристофер поспешил сквозь сбившуюся в кучу толпу и вышел. Прямо за дверью собралась зондеркоманда и несколько его коллег. Снаружи маршировали эсэсовцы в полном вооружении. Уже стемнело. Впереди Кристофер увидел Лама, он прижимал винтовку к груди. К дверям подвезли несколько тяжелых пулеметов. Кристофер положил руки на бедра и наклонился, пытаясь отдышаться. Лагеркоммандант Хёсс, начальник всего лагеря, стоял прямо перед ним. Хёсс кивнул ему. Кристофер убрал пистолет обратно в кобуру и поприветствовал его. Грохот гранаты, взорвавшейся в раздевалке, перебили пулеметные очереди, почти заглушившие вопли людей, оказавшихся в кровавом душе. Отряды эсэсовцев поспешили присоединиться к резне. Он почувствовал дыру, проделанную в униформе пулей. Зазвучали еще выстрелы, и все новые солдаты спускались по лестнице в раздевалку. Лагеркоммандант Хёсс снова подошел к нему.