Оуэн Дэмпси - Найдите Ребекку

— Вы были внутри, оберштурмфюрер?

— Да, герр лагеркоммандант. — Пульс у Кристофера замедлился, и дыхание почти нормализовалось.

— Что произошло?

— Один из заключенных выхватил у штурмманна Норзена пистолет и открыл огонь. Я почти уверен, что Норзен мертв, герр лагеркоммандант.

— Насколько близко вы стояли, рапортфюрер?

— Прямо рядом с Норзеном, герр лагеркоммандант.

— Я смотрю, вы и сами оказались на волосок от гибели, — он показал на порванный рукав.

— Можно сказать и так, герр лагеркоммандант.

— Рапортфюрер, сейчас мне нужно идти, но потом я хочу поговорить во дворе с офицерами. Не уходите далеко, я хочу, чтобы при разговоре вы стояли рядом со мной.

Кристофер ходил по двору, прислушиваясь к звукам бойни. Все закончилось уже через несколько минут. Ведь нужно было просто всех убить. Из раздевалки начали выходить эсэсовцы, вокруг них клубился дым. Некоторые были в крови. Через несколько минут из раздевалок вышли все солдаты. После этого зондеркоманда согнала в газовую камеру немногих оставшихся заключенных, которым удалось спрятаться за колоннами. Скрыться из раздевалок было невозможно. Кристофер направился ко входу, коммандофюрер Кунц стоял на ступенях.

— Нужно убраться, — сказал Кристофер. — Придется наводить порядок всю ночь.

Через несколько секунд он осознал сказанное, и его охватило глубокое чувство стыда.

Кунц посмотрел на него:

— Вы новый человек из «Канады»? Вы были внутри, когда все случилось? — Он жестом показал на раздевалки. — Вам повезло, что остались живы. А может, это не везение, а ваша личная заслуга.

Пятнадцать минут спустя Кристофер стоял рядом с лагеркоммандантом Хёссом, который обращался к толпе офицеров. Впереди стоял Фридрих с коммандофюрером третьего крематория Кунцем, коммандофюрером четвертого крематория Штрунцем и пятого — Рёригом. Всего собралось человек двадцать, сзади стояли Брайтнер, Флик и Мюллер. Все внимательно слушали Хёсса.

— Сегодняшние события — пример того, что может произойти, когда мы теряем бдительность, — начал он. — Еврей всегда ищет любую возможность спасти свою шкуру, нанести нам вред. Пусть гибель молодого эсэсовца послужит всем уроком — недостаток осторожности приводит к трагическим последствиям. Он недооценил опасность, исходящую от евреев, а вот быстрая реакция и бдительность оберштурмфюрера Зелера перед лицом опасности должна послужить нам всем примером. — Кристофер почувствовал у себя на плече теплую руку Хёсса, и его переполнил стыд. — Если бы не быстрая реакция оберштурмфюрера Зелера, это могло превратиться в куда большую трагедию. Инстинкты эсэсовца не подвели его и сработали в самый ответственный момент, и эти инстинкты должны быть в этом лагере у каждого.

Когда Хёсс ушел, зондеркоманда вернулась внутрь, чтобы убрать беспорядок — все, что осталось от сотен людей, которые заплатили за обещанный безопасный проезд в Швейцарию. Их пропитанную кровью, изорванную одежду погрузили на телеги и доставили в «Канаду», хотя Кристофер сомневался, что в ней можно было найти что-то, не уничтоженное выстрелами и гранатами. Изрешеченное пулями тело мужчины, убившего Норзена, было найдено и вытащено наружу. Кристофер задумался, лучше или хуже эта участь. Тело повесили в мужском лагере в Биркенау, всего в нескольких сотнях метров, с табличкой на шее: «Посмотрите на меня! Посмотрите, что бывает с теми, кто пытается сбежать, и 800 человек из моей партии тоже мертвы!»

На следующий день он делал обход по баракам «Канады», по своему бесконечному маршруту, наблюдая за заключенными и за охранниками. В комнате было двадцать или тридцать женщин, они разбирали огромную кучу одежды в углу. Кто-то дотронулся до его руки. Ей было лет двадцать, точнее сказать сложно. Кремово-белая кожа лица, высокие скулы, пронзительные зеленые глаза. Прядь вьющихся каштановых волос выбивалась из-под платка. Давно он не видел таких красивых женщин. Не в этом месте. Охранник в углу начал что-то кричать, но Кристофер поднял руку. Наклонился и стряхнул с рукава ее пальцы.

— Герр оберштурмфюрер, могу я с вами поговорить? — едва слышно прошептала девушка. Охранник смотрел сквозь открытую дверь на дождь, льющийся снаружи. Кристофер пошел дальше. — Герр оберштурмфюрер, прошу.

Он вернулся к ней. Охранник продолжал смотреть в другую сторону.

— В чем дело? У вас нет причин говорить со мной. Продолжайте работать.

— Прошу, герр оберштурмфюрер, всего несколько секунд.

— Что такое?

— Меня зовут Мартина Куликова, я хотела сказать вам, что сегодня на поезде приезжает моя сестра. С двумя детьми. Прошу, герр Зелер, говорят, вы хороший человек.

— Кто говорит? — прорычал он. Ему захотелось ударить ее по лицу, из-за вспыхнувшего гнева и для демонстрации собственной жестокости и суровости одновременно.

— Просто из нее получится прекрасная работница. В Малиново она была швеей. Она приезжает сегодня днем. — Мартина снова схватила Кристофера за руку, прижавшись лицом к его мундиру. Ее слезы оставили на серой ткани крошечные следы. — Ее зовут Петра Кочанова, она приезжает сегодня днем.

— Да как ты смеешь? — проревел Кристофер. — Как смеешь говорить такие вещи?

Он почувствовал, как краснеет лицо, и ему вдруг стало очень жарко. Одно его слово, и охранник убьет ее на месте. И так же легко он мог убить ее сам, просто достать пистолет и выстрелить. Не будет никакого суда, просто еще один труп на утилизацию. Мартина дрожала всем телом и не могла сдержать слез. Охранник направился к ним с пистолетом в руке. Кристофер поднял руку, и эсэсовец остановился.

— Пойдем! — крикнул Кристофер и взял ее за руку. Соседка Мартины всхлипнула, схватила очередное пальто и принялась с невероятной скоростью ощупывать швы. Охранники убрали пистолеты. Мартина Куликова прекратила плакать, словно смирилась с судьбой. Она упала. Он не останавливался, начал тащить ее по бетонному полу. Мартина поспешно поднялась на ноги. Она была легкой, словно ребенок.

Они вышли на проливной дождь. Он не представлял, что делать дальше. Хотя знал, что от него ожидают охранники и заключенные. Почему работницы решили, что он хороший человек? В лагере это было подобно смертному приговору. Здесь не было места добру, жалости или раскаянию. Капли дождя на лице перемешивались со слезами. Кристофер не мог заставить себя обернуться. Просто шел вперед. Мартина попыталась заговорить, но он упорно молчал. Они прошли несколько бараков. Вокруг никого не было, только заключенные с телегами, загруженными одеждой, чемоданами, фарфоровыми вазами, обезображенными человеческими останками. Наконец он затащил ее за угол предпоследнего барака. Она сразу упала на колени и закрыла глаза. Подняла руки и сняла шарф. Всклокоченные каштановые волосы выпали наружу.