Оуэн Дэмпси - Найдите Ребекку

— Я смотрю, у вас выдалась тяжелая ночь.

— Да… Очень много работы.

— И я слышал, вы попросили увеличить вашу загруженность, — резко произнес Фридрих.

— Я так понимаю, вы говорите о моей деятельности в антикоррупционном комитете?

Он почувствовал, как Анка зашевелилась, задев его штанину.

— Я удивлен, что вы организовали комитет, не переговорив со мной, своим прямым руководителем.

— Простите, герр рапортфюрер. Я должен посвящать вас в свои планы. Просто я знаю, как вы заняты и какая огромная на вас лежит ответственность. — Анка под столом вцепилась в его ногу. — Я хотел показать вам кое-что на складах… — Он встал.

— Сядьте, оберштурмфюрер! — проревел Фридрих. — Не забывайте, кто из нас выше по званию, даже если вы пользуетесь благосклонностью лагеркомманданта.

— Герр рапортфюрер, моя позиция в антикоррупционном комитете ни в коей мере не вводит меня в заблуждение в отношении моего статуса в лагере. Я всего лишь бухгалтер, и во мне сейчас возникла особая потребность. Я прошу прощения, что не сразу посвятил вас в процесс, но он только начался. Остается еще огромный простор для деятельности. — Теперь Анка крепко сжимала его голень, и он чувствовал ее судороги, когда она сдерживала кашель. — Если вы захотите присутствовать на наших встречах…

— А какие именно методы планирует применять комитет?

— Мы усилим охрану на всех этапах процесса возвращения имущества рейху. Проверки пройдут везде, от начальной селекции до финальной погрузки для отправки в Берлин. Система, установленная моим предшественником, слишком… Несовершенная, в ней полно лазеек.

Руки Кристофера взмокли от пота. Подумав несколько секунд, Фридрих продолжил:

— Что за проверки? Чего ожидать моим охранникам?

— Нам дадут полный доступ ко всему личному имуществу, шкафам, сейфам и другим местам, где можно спрятать контрабанду. Если охранник не ворует, ему не о чем беспокоиться.

— Понятно. — Фридрих выпрямился на стуле. Из-под стола раздался кашель. Он посмотрел на Кристофера, у которого по спине сползла капля пота. — Вы…

— Если это все, герр рапортфюрер…

— Что это было? — Фридрих вскочил и бросился к окну. Кристофер подпрыгнул и почувствовал, что Анка его отпустила. — Я точно что-то слышал.

— А я ничего не слышал.

— Нет, — возразил рапортфюрер и поднял руку в воздух. Кристофер отчетливо услышал в тишине дыхание Анки. — Слышите, возле окна?

— Что? Снаружи? Думаете, это заключенный?

— Есть лишь один способ узнать. — Фридрих выскочил из кабинета. Кристофер обогнул вслед за ним здание, где светило желтое солнце.

— Видимо, мимо проходил заключенный. Поверьте, герр рапортфюрер, это происходит регулярно. У меня под окном ходит полно народу. — Утренний холод почти заморозил пот на коже у Кристофера. — В десять у меня встреча в четвертом крематории с коммандофюрером Штрунцем, это касается новых процедур, которые мы планируем ввести. Хотите поприсутствовать?

— Да, да, хочу, — ответил Фридрих после нескольких секунд колебаний. — В его кабинете, в десять?

Фридрих ушел.

Кристофер ворвался в свой кабинет и заглянул под стол. Анка что-то пролепетала, он вытащил ее наружу и взял на руки.

— Просто невероятно, — произнес он по-английски. — Ты такая умница, милая. Такая умница.

У него на глазах выступили слезы. Он поцеловал девочку в щеку и покачал на руках. Светло-карие глаза сверкали в утреннем свете. Он опустил жалюзи. Несмотря на грязную кожу и потрескавшиеся губы, девчушка была красавицей.

— А теперь, Анка, жди здесь, а я пока принесу еды и придумаю, куда тебя на сегодня пристроить.

Кажется, она немного поняла, о чем он говорил, и села на стул, где только что сидел Фридрих.

Он спрятал ключ, заперев снаружи дверь кабинета. Примерно через час прибывала очередная партия заключенных. Он наскоро набросал Брайтнеру и остальным записку, чтобы они отправлялись прямо на селекцию и следили за происходящим. Они поймут: подумают, что это часть антикоррупционных мероприятий. Кристофер повесил записку на дверь. Велосипед, на котором он ездил по Аушвицу, был припаркован на улице под навесом. До столовой было ехать десять минут, Анке придется ждать слишком долго. У Кристофера появилась идея получше, и он побежал в четвертый крематорий. Двор был заполнен членами зондеркоманды, они возили тележки с одеждой, чемоданами и мертвыми телами. Шульца нигде не было, зато он увидел Томаса, врача, — он толкал телегу, полную голых тел с открытыми ртами. Кристофер остановил его, стараясь не смотреть на груз.

— Где Шульц?

— Внутри, в раздевалках. — Уходя, он почувствовал прикосновение. — Как там вчерашний предмет?

— В порядке.

Кристофер направился внутрь.

Шульц собрал еду, сколько смог найти, — более чем достаточно девочке на завтрак. В кабинет Кристофера они шли молча. Кабинет казался пустым. У Кристофера заледенела в жилах кровь, пока он не обнаружил Анку под столом. Теперь жалюзи были всегда опущены. В полумраке ее было сложнее заметить. Шульц заговорил по-чешски, и Анка высунула голову, почти улыбаясь. Она запихивала в рот еду и глотала, едва прожевав. Потом пробормотала что-то Шульцу, и они снова разговорились.

— О чем вы говорите? — поинтересовался Кристофер.

— О ее родителях, ее братьях. Она спросила, где они.

— И что вы ответили?

— Ответил, что не знаю, что она должна держаться поближе к вам и вести себя тихо, а мы попытаемся их найти.

— Что?

— А что я должен был говорить?

— Забудьте. Она осознает, в какой она опасности?

— Не думаю.

— Как и все мы, — по-английски ответил Кристофер.

— Что вы сказали?

— Не обращайте внимания. — Он взял Анку на руки. — Вы можете присмотреть за ней в течение дня? Я — нет.

— Могу ли я взять ее в крематорий? Нет. Вы видели, чем я там занимаюсь? Простите за резкость, герр оберштурмфюрер.

— Ничего, Шульц, у нас есть проблемы поважнее вашей резкости. У меня весь день встречи. Я должен заниматься деньгами, которые надо сортировать днем. Здесь весь день будут люди. Если она издаст хоть звук…

— А где-нибудь на складах?

— Нет, там повсюду охрана, а из-за нового антикоррупционного комитета им велели обыскивать склады дважды в день.

— Так какие у нас варианты?

— Придется оставить ее здесь. Я попытаюсь вывезти ее из лагеря в следующий четверг.

— Пять дней — немалый срок, чтобы здесь выжить.

Шульц вышел первым, оставив Кристофера наедине с девочкой. Ее кашель, единственное напоминание о газовой камере, почти прошел. Кристофер обнял малышку и поцеловал в макушку:

— Держись, Анка. Я вернусь, как только смогу.

Во время утренних встреч он думал в основном об Анке и о Ребекке. Перед ним лежали досье с информацией, и большую часть времени ему приходилось успокаивать офицеров, убеждая, что боевой дух не покинет их ряды, и, уверяя без слов, что они сами не попадут в тюрьму. Специальное подразделение прибывало из другого лагеря через несколько часов, чтобы начать проверку. Первые обыски должны были пройти в бараках офицеров и их личных шкафах. Потом придет очередь заключенных. Шульцу удалось распространить информацию среди узников. Каждого виновного эсэсовца ждал трибунал, каждого заключенного — мгновенная смерть. На встрече Фридрих все время молчал, и, несмотря на уверенные заявления и видимый энтузиазм Штрунца, Кристофер знал, что у них всех рыльце в пушку.