Салли Руни - Нормальные люди

Привет, говорит он.

На другом конце слышно ее тяжелое дыхание. Он спрашивает, все ли у нее в порядке.

Прости меня, пожалуйста, говорит она. Я чувствую себя полной дурой.

Голос звучит смазанно, можно подумать, у нее насморк или что-то во рту. Коннелл сглатывает, подходит к кухонному окну.

Ты о том, что случилось? – говорит он. Я тут тоже об этом думал.

Нет, не в этом дело. Глупая история. Я тут вроде как споткнулась и слегка покалечилась. Мне неудобно тебя тревожить. Дело пустяковое. Но я не знаю, как мне быть.

Он опускает ладонь на раковину.

Ты где? – говорит он.

Дома. Ничего серьезного, но только чего-то больно. Я сама не знаю, зачем звоню. Прости.

Приехать к тебе?

Она молчит. А потом отвечает глухо: да, пожалуйста.

Уже еду, говорит он. Сажусь в машину прямо сейчас, ладно?

Зажав телефон между плечом и ухом, он выуживает из-под стола левую туфлю, надевает.

Спасибо тебе большое, говорит ему в ухо Марианна.

Через несколько минут увидимся. Я уже еду. Хорошо? Давай, до скорого.

Выйдя из дома, он садится в машину, запускает двигатель. Включается радио, он вырубает его одним хлопком. Что-то случилось с дыханием. Всего-то банка пива, но он чувствует непонятную рассеянность – отсутствие концентрации или слишком сильную концентрацию, до нервозности. В машине слишком тихо, но про радио ему даже думать не хочется. Руки потеют на руле. Свернув налево, на Марианнину улицу, он видит свет в окне ее комнаты. Включив поворотник, съезжает на пустую дорожку. Захлопывает за собой дверцу машины, звук отражается от каменного фасада дома.

Он нажимает кнопку звонка, дверь отворяется почти сразу. Марианна стоит, правой рукой придерживает дверь, а левой прикрывает лицо смятым бумажным платком. Глаза припухли, как будто она плакала. Коннелл видит, что ее футболка, юбка и часть левого запястья в крови. Предметы, попавшие в его поле зрения, то делаются резче, то расплываются рывками, как будто кто-то схватил земной шар и как следует тряхнул.

Что случилось? – говорит он.

За спиной у нее на лестнице раздаются шаги. Брат Марианны спускается вниз, и Коннеллу кажется, что он видит эту сцену через телескоп.

Ты почему в крови? – говорит Коннелл.

Кажется, нос сломала, говорит она.

Кто там? – раздается у нее за спиной голос Алана. Кто пришел?

Отвезти тебя в больницу? – говорит Коннелл.

Она качает головой, говорит, что ничего срочного нет, она уже в интернете посмотрела. Если до завтра не пройдет, сходит к врачу. Коннелл кивает.

Это он тебя так? – говорит Коннелл.

Она кивает. В глазах испуг.

Садись в машину, говорит Коннелл.

Она смотрит на него, не меняя положения рук. Лицо по-прежнему скрыто платком. Он звенит ключами.

Давай, говорит он.

Она отрывает руку от двери, раскрывает ладонь. Он вкладывает туда ключи, и она, все так же глядя на него, выходит.

Ты куда? – говорит Алан.

Коннелл стоит в дверном проеме. Смотрит, как Марианна садится в машину, подъездную дорожку затягивает разноцветной дымкой.

Что происходит? – говорит Алан.

Убедившись, что она села в машину, Коннелл закрывает входную дверь, и они с Аланом остаются наедине.

Ты что делаешь? – говорит Алан.

Зрение у Коннелла мутнеет окончательно, он даже не может понять, разозлил он Алана или напугал.

Разговор есть, бросает Коннелл.

В глазах плывет все сильнее – ему приходится положить руку на дверь, чтобы не покачнуться.

Я ничего ей не делал, говорит Алан.

Коннелл идет на него, пока Алан не оказывается зажат между ним и перилами. Он как бы стал меньше ростом и явно перепугался. Зовет маму, вывернув голову так, что шее больно, но сверху никто не приходит. Лицо у Коннелла мокро от пота. Лицо Алана он видит как мозаику из цветных точек.

Если ты еще хоть пальцем тронешь Марианну, я тебя убью, говорит он. Понял? Вот и все. Попробуй еще хоть раз сказать ей какую-нибудь гадость – я вернусь и убью тебя, так-то.

Коннеллу кажется – хотя ни зрение, ни слух к нему не вернулись, – что Алан плачет.

Ты меня понял? – говорит Коннелл. Отвечай: да или нет.

Алан говорит: да.

Коннелл поворачивается, выходит из дома, закрывает за собой дверь.

В машине молча ждет Марианна, одна рука прижата к лицу, другая безжизненно лежит на колене. Коннелл садится на водительское сиденье, вытирает рот рукавом. Теперь они заперты вдвоем в тесной тишине машины. Он смотрит на нее. Она слегка клонится вперед, как будто от боли.

Прости, что побеспокоила, говорит она. Прости меня. Просто я не знала, что делать.

Не извиняйся. Очень хорошо, что ты мне позвонила. Ты поняла? Посмотри на меня. Тебя больше никто никогда не тронет.

Она смотрит на него поверх белого платочка, и на него накатывает все то же осознание власти над ней, осознание безграничного доверия в ее взгляде.

Все будет хорошо, говорит он. Поверь мне. Я тебя люблю, и я больше никогда ничего такого не допущу.

Секунду-другую она смотрит ему в лицо и наконец закрывает глаза. Откидывается на спинку сиденья, опустив голову на подголовник, все так же прижимая к лицу салфетку. Он ощущает в ее позе то ли бесконечную усталость, то ли облегчение.

Спасибо, говорит она.

Он заводит машину, трогается. Зрение пришло в норму, предметы больше не расплываются, он может дышать. Деревья у них над головами молча и не в такт качают серебристыми листьями.

На кухне Марианна заливает кофе горячей водой. Снаружи видно низкое шерстистое небо, и, пока кофе настаивается, она подходит к окну и прижимается лбом к стеклу. Дымка ее дыхания постепенно скрывает университет: деревья расплываются, Старая библиотека превращается в тяжелую тучу. Студенты, пересекающие Главную площадь в зимних пальто, сложив руки на груди, становятся пятнами, а потом и вовсе исчезают. Марианна теперь и не героиня, и не изгой. Про нее попросту забыли. Она – нормальный человек. Она идет по улице, и никто на нее не смотрит. Она ходит плавать в университетский бассейн, ест в столовой, еще не просушив волосы, гуляет по вечерам по крикетному полю. В сырую погоду Дублин кажется ей невероятно красивым – серый камень превращается в черный, дождь хлещет по траве и перешептывается с мокрой черепицей. Плащи блестят в подводном сиянии уличных фонарей. Свет автомобильных фар превращает дождь в серебряные монетки.

Она вытирает окно рукавом и идет достать чашки из шкафа. С десяти до двух она сегодня работает, потом – семинар по современной Франции. На работе она отвечает на электронные письма, сообщает, что у ее босса сейчас нет возможности назначить встречу. Она не может понять, чем же он так занят. У него никогда нет возможности назначить встречу с теми, кто хотел бы с ним встретиться, из чего Марианна заключает, что он либо очень занятой человек, либо страшный лентяй. Появляясь в офисе, он провокационно закуривает, будто бы испытывая Марианну. Но какова цель этого испытания? Она сидит за столом и дышит, как обычно. Он любит порассуждать о том, какой он умный человек. Слушать скучно, но не противно. В конце недели он вручает ей конверт с наличными. Узнав об этом, Джоанна пришла в ужас. Как это так, он платит тебе наличными? – сказала она. Он, что ли, наркоторговец или в этом духе? Марианна сказала, что он вроде занимается строительством. А, сказала Джоанна. Черт, это еще хуже.