В Коско - Войной опалённая память

Вскоре появилась их мать с Анной Курьянович.

— Волечка, Павла надо спасать срочно, — проговорила она, едва поздоровавшись. — Уходить ему в лес необходимо немедленно. Рассказывал, как последний раз в комендатуре хотели расстрелять. Какой-то старик Тишкевич спас его в Гресске. Надо срочно связать Павла с твоим мужиком. Оружие у него есть.

— А когда он может с моим встретиться?

— Да хоть сейчас, он дома, вернусь, расскажу, что к чему и пойдем вместе.

— Вместе нельзя. Полицаи шастают по деревням. Вместе будем идти — еще заподозрят, что задумали что-то. Пусть лучше Павел вечером перед закатом солнца приходит через Замошье к маяку, который возле Борцов. Там мы его и встретим.

— Но он же не местный, а можно я сама доведу его до маяка? — осторожно спрашивает Анна.

— Отчего же нельзя. Муж и жена, мало ли с какой целью идут в другую деревню…

Анну я знала отлично и полностью ей доверяла. Быкова же видела только один раз, когда его вместе с Бордюком, Проданом, Пятницей, Лапаком, Кравцовым, Кышем и другими красноармейцами полиция везла в Гресск со связанными руками отмечаться в комендатуре Лидермана.

Некоторых я знала. Лапак, например, приженился к глухой Алюте, сестре Макея и жил в Замошье. Михаил Кравцов остался в Турине у Аленки Дударчик… Конечно, их положение тогда было очень сложным. Что ожидало их: отправка в Германию, концлагерь, расстрел. Могло случиться все.

Вот тогда-то я впервые увидела Павла Быкова. Невысокого роста крепыш, он то сидел на повозке, то топал за ней со связанными руками. А недавно Павла вызвали в Гресск последний раз, предстояла отправка в Германию…

Я быстро распрощалась с женщинами и не по дороге, а напрямик, через Смоловое, подалась в свою деревню Борцы. Зашла в хату, убедилась, что все в порядке, прихватила продукты, чтобы отнести в землянку к мужу.

Оружия и патронов у мужа было уже достаточно, чтобы вооружить небольшую группу бойцов. Однако, что он мог бы сделать один, ворвись к нему каратели или полиция? Один в поле не воин.

И вот теперь я с дочерью выводила на него одного за другим наших надежных людей, как местных, так и бывших красноармейцев…

А вот и землянка, как условливались, постучала, покашляла. Никого ответа. Повторила еще раз. Опять ничего. Что такое? Всякие мысли полезли в голову. Возможно, схватили? Потом слышу, со стороны Гаманщины тихий свист раздается. Присмотрелась, жду. Выходят из чащи на чистое место трое. Внимательно вглядываюсь, Юзика узнаю. Но кто еще? Так это же Ганна с мужиком Алесем Давыдовским. Ну, это свои. Этих бояться нечего. Последним куском хлеба поделятся. Мирно жили по соседству более десятка лет. Это же она своими пророческими снами мне покоя не давала.

— Прикатит твой Юзик домой живой и невредимый, — говорила, — и кончено. И действительно, жив, прикатил…

А теперь они пришли в лес и давай рядом с землянкой рубить жерди. Такой шум подняли, а главное, никакой землянки и маскировки не замечают. Вот тогда и вынужден был мой партизан вылезти из своего укрытия да успокоить расшумевшихся лесорубов, которых он узнал по голосам. Те даже опешили: как из берлоги, говорят, потревоженный мишка-зверь вывалил.

Отошли подальше от землянки, уселись на бревно в густом ельнике, о многом переговорили. Многое поведали Алесь с Ганной своему соседу. Не скрывали от него даже самых сокровенных мыслей, ведь вместе организовывали колхоз, десяток лет прожили рядом в мире и согласии. Да и кто женил Алеся, если не сосед Юзик — председатель сельсовета. Засиделся Алесь в хлопцах, а тут недалеко в другой деревне трудолюбивая и хозяйственная у Николая Павлющика дочка. Усадил Юзик молодых в возок и в сельсовет. Поженились. Вот и живут.

Узнав о моей встрече с женой Быкова, Юзик обратился к Алесю:

— Вот так, браток, нашего полку прибывает. Понадобятся не только твои жерди, но и бревна придется заготавливать. Понадобятся еще землянки.

— Поможем, лесу хватает, — заверяет Алесь. — Единственно, чтобы полицаи да немчура не нагрянули, пока ты не сколотишь отряд. Бить их надо, да побыстрее.

— Это хорошо, что тебя забросили именно сюда, — рассуждала Ганна. — Ты же всех здесь знаешь. А эти приписники-красноармейцы, так им только командир и нужен, иначе тут всех советских людей поодиночке каратели изведут…

— Правильную линию ведешь, Анна Николаевна. Совершенно верно толкуешь, — приободрил ее мой коммунист. — А помощь ваша мне очень нужна. В бой вам вступать не придется, но разведку вести и связь держать будете.

Дальнейшие события показали, что эти люди делили с нами и последний кусок хлеба, и жилье, и одежду…

Время бежало, я убрала землянку. Солнце клонилось к закату. Встреча с Быковым, как и задумывалось, состоялась возле маяка. Через некоторое время он уже располагался в землянке, и я видела, как муж, уже после нескольких предварительных вопросов, остался довольным этим новым бойцом.

Вот что поведал нам красноармеец Павел Быков:

— Родился я в 1913 году в г. Ржеве Тверской губернии в семье рабочего, — неторопливо повествовал Павел.

— В 1938 году призвали на действительную службу в армию. Направлен был в 100-ый полк, который располагался в Пуховичах. Определили в танковую часть, приданную кавалерии.

Вначале на вооружении у нас были танки БТ-6, затем их поменяли на БТ-7. В 1939 году участвовал в освобождении Западной Белоруссии, проходил через города Слоним, Мешковичи, Барановичи, дошел до Бреста. Освобождали конпарк, здесь была первая стычка с немцами. После освобождения вернулись в местечко Пружаны, где немного пробыли на мирном положении.

В 1940 году был отправлен в Финляндию, участвовал в боях, был ранен, подлечился, снова в бой. Когда было закончено с Финляндией, вернулись в Несвиж. Наступал 1941 год, мне надо было демобилизоваться, но остался сверхсрочником. Здесь и захватила война с гитлеровскими захватчиками.

В шесть часов утра подняли по тревоге, выступили в направлении Баранович, где на танках Б-26 приняли первый бой. Вскоре вышли снаряды, было на исходе топливо. По дороге нашли цистерну с горючим и в лесу немного снарядов. Приняли еще один бой, но уже за Барановичами. Враг нас обошел со всех сторон. Стали мы отходить в направлении местечка Елизово, через Свислочь. Осталось только три танка. Поскольку вокруг был враг, пришлось танки взорвать, чтобы не достались немцам.

Когда перебрались на другую сторону реки Свислочь, нас было всего восемь человек, вооруженных наганами. В окружении пробыли

18 дней. Разделились на две группы по 4 человека. Убили двух фашистов и взяли их автоматы.

П. Д. Быков.

Вместе со мной служил Лукашевич, который был из деревни Пруцк,

Руденского района. Он порекомендовал пробираться в сторону его родины.