В Коско - Войной опалённая память

Подпольная партийно-комсомольская патриотическая группа «Борцы» первоначально размещалась в лесном лагере в урочище «Поддера». Затем численность ее выросла до сотни бойцов — партизан, связных и агентурных работников. После изгнания полиции из Селецка отряд имени Котовского размещался по домам в деревнях Пересельки, Блащитник, Завод, а в здании начальной школы в Пересельках размещался его штаб. Житель деревни Блащитник Владимир Харитонович Тарасевич был сапожником для отряда, жители деревни Грибное Иван Карпук и Юзефа Луцевич были портными.

В деревнях Блащитники, Борцы, Пересельки были организованы для партизан бани, которые постоянно топили местные жители Андрей Бондаренок, Мойсей Михалевич и Александр Алексеевич Давыдовский. Здесь же стиралось и пропаривалось партизанское белье.

Для выпечки хлеба партизанскому отряду в деревне Блащитник использовалась хата Параски Кирильчик, в деревне Завод — Анны Ивановны Подоляко. Для выпечки хлеба использовали мучные смеси: ржаной, ячневой, гречневой и овсяной муки.

Женщины и местные девушки прекрасно пользовались русской печью, садили хлеб в натопленную печь на деревянных лопатах. Снизу на круглых буханках хлеба, прокладывали как правило, капустные, кленовые или дубовые листья — от золы. На заготовку дров для хлебопекарни, подвоз муки, доставку готового хлеба в отряды направлялись подростки окрестных деревень.

Многие мужчины из тех, кто обеспечивал партизанский быт, с приходом на белорусскую землю Красной Армии- освободительницы погнали фашиста в его логово — Берлин, но не все дожили до светлых дней Победы, погиб и оружейный мастер Далидович. Но этому предшествовали годы напряженной борьбы в тылу.

Немецкие самолеты иногда пролетали над Селецком, разворачивались и сбрасывали листовки, отпечатанные типографским способом. В листовках фашисты от имени Гитлера и всего германского правительства призывали местных жителей не поддерживать партизан, вести с ними борьбу, называя их «лесными бандитами», не давать им продукты питания, а помогать немецким властям.

Сотни листовок вертелись в воздухе и опускались на партизанские деревни. Подростки и комсомольцы собирали их и отдавали своим родителям, а те передавали мне.

Ознакомившись с содержанием листовок, я прекрасно сознавал, что фашисты обеспокоены за свой тыл, стремятся посеять сомнение в неокрепших душах молодых сельчан.

Но это им не удавалось: сбрасываемые немецкими самолетами листовки люди уничтожали, а к партизанам относились еще с большим вниманием и теплотой.

Тем не менее, необходимо было вести с населением агитационно-массовую работу, разъяснять замыслы врага, срывать их мероприятия, развенчивать их лживую пропаганду. И я принял решение собрать свой народ для совета и разъяснения политики нашего государства в этих трудных условиях оккупации. Мои соратники и активисты по довоенной жизни Иван Захарович Гуринович — секретарь сельсовета, Мария Флориановна Курьянович — депутат, Михаил Ревтович, Никанор Зиновии, Михаил Павлович, Константин Варивончик и другие горячо поддержали эту мысль.

Она возвращала всех к довоенной спокойной жизни. С оружием в руках они боролись с ненавистными фашистами, но слово тоже может принести в условиях войны не менее значимую пользу нежели оружие.

Собрание проводилось в Пересельской начальной школе. Народу пришло много. Классы не вмещали всех, многие стояли на крыльце, на улице, окна и двери были раскрыты.

— Дорогие товарищи! Односельчане! — начал я, ощущая в душе волнение от осознания важности своей миссии.

— Собрались мы в трудное для страны время. Враг хозяйствует на нашей непокоренной земле, губит тысячи ни в чем не повинных женщин, детей, стариков. Тысячи людей угоняют фашисты в рабство в Германию. Вся страна, весь народ поднялся на защиту Отечества. Красная Армия громит фашистов на всех фронтах. Разбиты гитлеровские орды под Москвой, Сталинградом, Киевом. Откатываются их полчища назад и недалек тот час, когда наша священная земля будет полностью освобождена от оккупантов.

— Никто не задерживался на нашей земле, это верно — поддержал Иван Корзун. Он — старый воин, знал немцев по первой войне, побывал у них в плену, гнул спину у богатого бюргера под Данцигом. — Два моих сына у тебя под ружьем, если потребуется, станем в строй все.

Эти слова поддержали меня, придали уверенности в правильности принятого решения, голос мой окреп, стал увереннее и громче. Люди согласно кивали головами.

— Много событий связывают нас и с этой начальной школой. Здесь до начала войны учились грамоте наши дети, но фашистам не нужны образованные рабы. Вспомните, как в 1930 году здесь было собрание по организации колхоза имени Свердлова. Первым председателем вы избрали меня, значит, верили мне. Весной 1942 года немецкие власти распускали — делили этот колхоз, а семью председателя оставили в заложниках, без земли и хлеба, без средств к существованию. Это было что-то вроде приманки для поимки меня. Но тогда я был далеко отсюда. Фронт, ранение, контузия, госпиталь на Волге, в глубоком тылу. И вот я вместе с вами, со своим народом, которому верил и продолжаю верить. Спасибо, дорогие земляки, за помощь, поддержку и спасение моей семьи.

В помещении школы послушались оживление, ропот, тяжелые вздохи женщин.

— Как же не выручить, не помочь? Мы же не татары и немцы, а славяне, — произнес в углу Николай Никанович!

— Возлюби ближнего,… — подсказала набожная бабка Наталья, знавшая заповеди. — Не убий! А эти супостаты, сколько пролили крови человеческой? — добавила она со вздохом.

— Летом 1942 года немецкие власти проводили здесь, в этой школе собрание по вербовке населения, и особенно молодежи, в Германию. Загнать в рабство, разделить и погубить семьи — вот что означает их вербовка и пропаганда — говорил я дальше. — Все замыслы оккупантов проваливаются. Но расслабляться нельзя: враг силен и коварен. К нам поступают и еще будут поступать все новые потоки беженцев из сел и городов. Они спасаются от расправы и зверств карателей. Надо пустить их под свою крышу, оказать внимание и заботу, поделиться последним куском хлеба…

Произнеся эти слова, я посмотрел на группу женщин, стоявших особнячком. У многих на глазах появились слезы — слезы благодарности за внимание и заботу.

Одна из них подняла руку и попросила слова.

— Я, Елена Макаровна Шишко из деревни Ветовица, Шацкого сельсовета, Руденского района. Меня вместе с мамой перевез сюда мой брат, он ушел в партизаны. Отца убили каратели, сначала изувечили, проткнули штыком голову, поломали пальцы, затем бросили его в землянку и взорвали вместе с ней. Каратели Шацкого гарнизона приехали на расправу с партизанскими семьями. Кто был ближе к лесу, успел убежать. В центре выбили всех, кого только могли поймать. В том числе и мою двоюродную сестру и шестерых детей, которых сожгли в их собственном доме…