Юрий Гаврилов - Записки комбата

— Кстати, я и сейчас зимой на лыжах катаюсь, — похвастался Цепа. — А чего: живу рядом, лыжи на балконе стоят. Как хорошая погода, сразу сюда бегу.

— Молодец, завидую тебе. Я тоже лыжи очень люблю; на севере и в Сибири часто на них катался. А вот у нас, в Кривом Роге, с этим хуже. Снег не каждый год бывает, а если и выпадет, то пока лыжню набьешь — семь потов сойдет, ведь хохлы лыж не любят. Но, все равно, при первой возможности пытаюсь бегать. Лыжи у меня всегда в гараже в готовности. Исключение, конечно, составляют поездки на горнолыжные курорты в Карпаты, но это отдельный разговор, — поддержал беседу Сибирцев.

Прогулявшись по заповедным местам и насладившись прохладой Щелковских прудов с их изумительными белыми лилиями, друзья двинули в центр города.

По пути Владимир предложил заехать к нему домой — подкрепиться, чем Бог послал. Бог послал байкальского омуля! (Вова привез его из недавней поездки к маме и младшему брату в Улан-Удэ). Попив чаю с бутербродами и ознакомившись с квартирой, они продолжили экскурсию по городу.

По проспекту Гагарина и Ильичевке проехали к Кремлю. Сфотографировались под его стенами у памятника Минину и Пожарскому, полюбовались на Стрелку, промчались по набережной Волги до мужского монастыря и канатной дороги через реку на город Бор. Затем, через Речной вокзал, вернулись в гостиницу, где Чемоданова уже ждал однокомнатный люкс. Валера Молчанов (Лещ) был на высоте.

По прибытии, устало зевнув, Сибирцев сдался:

— Ну, вы как хотите, а я хочу прилечь.

— Хорошо, — согласился Цепков, — отдыхайте, мне все равно надо еще на работу ехать. Маршал, встречаемся с тобой в 16.45 у касс Дворца Спорта. Не заблудишься?

— Не должен, — утвердительно кивнул головой Сибирцев, и направился к себе в номер.

Только лег в кровать, сон как рукой сняло. Разные мысли лезли в голову. Поворочавшись с полчаса, Сибирцев встал, оделся и вышел на улицу. Ноги сами вели в училище.

Перед воротами КПП стоял почему-то тот же наряд.

— Вы что тут, не меняетесь, — спросил он у знакомого дневального.

Солдатик, узнав в Сибирцеве по выправке вчерашнего гостя, бодро отчеканил:

— Практически нет. Часть передислоцируется, здесь остались лишь несколько человек охранять территорию.

От КПП Сергей направился в казарму. В дневном свете ее здание показалось еще более печальным, каким-то брошенным, хоть и заметных разрушений не наблюдалось, даже стекла в окнах были все на месте. А вот в самом расположении наблюдался обыкновенный разгром: вырванные «с мясом» дверные косяки и груды битых кирпичей, говорили о скорой кончине здания. Отсутствие арматуры и уголков, осыпавшийся бетон в туалете и умывальнике, напоминали о «работе» здесь «металлистов». На удивление, все сушильные агрегаты сушилки, от пола до потолка, стояли точно так же, как и сорок лет назад. Даже окрашены в тот же серый цвет.

Сибирцев не поленился и, не боясь обмазаться в паутине и «вековой» пыли, залез по тэнам на самый верх, под потолок, в то место, где в былые времена, он, семнадцатилетний юнец, отлынивал от ненавистных зимних утренних физзарядок. Он вспомнил, как дико не хотелось ранним холодным темным ноябрьским или декабрьским утром, поднятому, но не разбуженному, сержантом из теплой постели, полураздетому, по третьей форме одежды, за сорок пять секунд выскакивать на мороз. Так не хотелось, что ноги сами на выходе из казармы сворачивали в тепло сушилки. Ведь знал, что за это получит взыскание и не малое, но все равно тенью мелькнув в дверь, взлетал под потолок и скрывался в дальнем углу сушильного агрегата. И эти пол часа сна были самыми сладкими!

Пол в расположении роты находился на удивление в довольно приличном состоянии. Не зря, наверное, целые поколения курсантов десятилетиями, день и ночь растирали красную мастику по нему с помощью незабвенной «Машки», — полотера, в ящик-футляр которого ставились две полуторапудовые гири. Потягаешь, бывало, такую «Машуню» за трехметровую железную трубу пару часиков по казарме и, никакой Марии не захочется. Зато пол после этого блестел, «как у кота яйца».

Кровати, табуретки и тумбочки отсутствовали, казарма зияла необычной девственной пустотой.

Сибирцев прошел в расположение пятого взвода, встал возле того места, где когда-то стояла его кровать.

Вновь нахлынули воспоминания.

— Да! Сорок лет назад, целых четыре года, я здесь жил! — вспоминал он. — Справа стояла кровать Юрки Киселло, слева Мишки Стрелкова, дальше спали Граф, Сын, через проход — Серега Петухов.

Сибирцев шел по проходу:

— Соколов, Пупо, Травкин, Павлов, Бархатов, Чемоданов, Воропаев, Шкаденков, Савенков… Где вы, мои друзья?.. Как сложилась ваша судьба?.. Встретимся ли еще?..

Опаздывая на намеченную встречу, Сибирцев быстрым шагом шел к Дворцу Спорта, по пути останавливая взгляд то на новом, по-европейски красочном, крытом переходе-виадуке через проспект Гагарина, то на неизменившемся здании Университета, куда так же не раз заглядывали порезвиться с тамошними студентками…

Цепу, а за ним Хому, он заметил за добрых сто метров до Дворца. Сердце взволнованно застучало, в горле застрял комок. В голове стремительно и радостно пронеслось: «Саня приехал!»

Ну почему так происходит — ты видишь человека, с которым прошла твоя юность, и испытываешь такой восторг, что чуть не задыхаешься в нем, как в горном воздухе?

Они кинулись друг другу в объятия. Долго стояли и молчали. Стояли… И молчали… И им было хорошо!..

— Ну, что вы замерли, как влюбленные гимназистки? Народ вон уже с интересом смотрит. Пойдем куда-нибудь, — теребил их Вова.

— Да, действительно, пойдем, а то не правильно нас поймут, — рассмеялся Саня.

Перед тем, как отметить встречу в кафе на Бекетовке, Сергей решил сделать памятное фото, такое же, как в той, прошлой, жизни.

Он расставил ребят точно в тех же позициях, что были на старом курсантском фото, и попросил проходящего мимо парня сфотографировать их. Мгновение… И вот они застыли на экране камеры, такие же, как и сорок лет назад, ну разве что, чуть повзрослевшие.

В кафе взяли, как обычно, выпить-закусить и говорили, говорили… О чем? Да хрен его знает. Обо всем. О жизни. Как-то в одно ухо влетало, в другое вылетало. Главное, не о чем, а как… Тембр голоса, поворот головы, взмах руки, глаза, мимика, все то, в чем улавливалось давнее, еще не забытое, родство их душ.

Время летело незаметно, пора было выдвигаться на хоккей. Саня, понятно, не пошел. После дальней дороги надо отдохнуть. Проводили его до автобуса и направились во Дворец.

Матч Сибирцеву очень понравился. А вот Вова был очень огорчен проигрышу нижегородской команды. Игра шла агрессивно и эмоционально, с переменным успехом. Лишь в конце встречи «Торпедо» пропустило в свои ворота две безответные шайбы. 4:2, «Динамо» впереди. Послематчевые буллиты подтвердили лучшую подготовку рижан.