Юрий Гаврилов - Записки комбата

Вагон шел по Нартова, пересек Бекетовку и встал на знакомой остановке. В окно Сибирцев увидел дом Валентины и вдруг, решительно и быстро, выпрыгнул из трамвая. Сзади послышался недовольный окрик Вовы:

— Ну, куда, блин, тебя несет!? Предупреждать надо!

— Прости, дружище, — каялся Сергей, — не смог проехать мимо моей памяти. Удели еще полчаса, пройдем нашими курсантскими тропами.

Дорога пошла вниз, к оврагу. Это был район старого рабочего поселка. За прошедшие сорок лет ничего здесь не изменилось. Все те же двухэтажные обшарпанные дома, похожие на временные строительные бараки, тусклый фонарь на полусгнившем столбе, освещающий неубранные мусорки и развалившиеся клетушки сараев-гаражей.

Сибирцев остановился возле Валиного подъезда, взглянул на темные окна ее квартиры на втором этаже и вдруг отчаянно понял, что не сможет переступить порог. Да и к кому идти? Как рассказала Тоня, у Валентины своя семья и живет она давно в Магадане, а не здесь. Тут, в лучшем случае, может быть ее мама или старший брат Костя. Он мучился: сердце рвалось из груди и звало на подвиги, а разум останавливал, говорил, что не надо ворошить прошлое.

В голове зародилась трусливая, устраивающая всех, мыслишка: «Зайду в другой раз». И он отступил, повернул налево, к бывшему дому Антонины.

Между домами подруг были какие-то метров сто, однако, если Кирюхины жили в небольшой, но отдельной, двухкомнатной квартире, то семья Мижоновых ютилась в коммуналке, с длиннющим коридором, по обе стороны которого располагались комнаты многочисленных соседей. Кухня была одна на всех. Именно с этим домом связаны все два года дружбы их неразлучной компании. Здесь они встречались, а в подвале даже была каморка, где иногда играли в карты.

В голову вновь хлынули воспоминания. Он с тоской смотрел на окно в торце коридора, на подоконнике которого впервые поцеловал Валентину… Смахнув навернувшуюся хмельную слезу, он вдруг пристальнее вгляделся:

— Что это? — в чуть освещенном окне показался знакомый женский профиль:

— Валя!?.. Но как? Почему?..

Девушка села на подоконник, чиркнула зажигалкой и вопросительно взглянула через стекло на Сибирцева.

Это была, конечно, не Валя. Вернее, может быть и Валя, но не Кирюхина, не его.

Сибирцев мимикой и жестами пытался пояснить ситуацию, но девушка, не понимая, пожимала плечами, смеялась и, в конце концов, покрутив пальцем у виска, махнула рукой и пропала в глубине коридора.

— Ну, что, настрадался? — вернул его в действительность голос подошедшего друга, — Может, пойдем?

— Да, идем, на сегодня эмоций хватит.

— Сомневаюсь, сейчас еще встреча с Чемодановым в «Оке», — напомнил Владимир.

Друзья поднялись на Бекетовку и вскоре подошли к горящему многочисленными огнями лучшему отелю города.

«Ока» была так же одним из памятных мест. В ней, только что открытой с европейским шиком, в августе семьдесят пятого прошли выпускные трех взводов их четвертой роты.

В ослепительно освещенных огромных окнах фойе показалась фигура Виктора Чемоданова.

Сибирцев узнал его мгновенно. Виктор не изменился. Разве что раздался еще в плечах и стал квадратистее.

Если Цепков с Виктором виделись в прошлом году в Калуге на встрече однокурсников, то Сибирцев, после окончания училища, видел Чемоданова впервые.

Однокашники бросились в объятия, невольно осматривая и оценивая друг друга.

— А я с утра звоню-звоню, никого поймать не могу, Пришлось в отеле останавливаться, — обиженно, и, в то же время, облегченно, жаловался Виктор.

— Какой, на хрен, отель? Все уже давно решено. Благодаря Лещу, каждому приготовлены отдельные номера в гостинице при академии права. Сейчас и тебя определим, — твердо заявил Цепа.

— Это отлично, — обрадовался Виктор, — а то, штуку в день платить накладно. Впрочем, эту ночь я останусь здесь, все равно деньги не вернут, а с утра перееду.

Прогулявшись по ночному городу, друзья расстались до утра.

6

Утром в пятницу, Цепков застал Сибирцева за наведением порядка.

— Уборщицы нет, каникулы в академии, — пояснил Сергей, — а порядок поддерживать надо.

— Все верно. Чистота на первом месте, — похвалил его друг. — Звонил Хома. Он в двухстах километрах от города. Авария какая-то на дороге и пробки. У тебя какие планы на сегодня?

— Хочу погулять по городу, зайти в училище.

— Хорошо, заканчивай уборку и садись в машину, я сейчас подойду.

Заскочив на место работы Владимира в Нижегородский суд, они поехали в гостиницу за Чемодановым.

Когда парковали джип у Дворца спорта, Сергей обратил внимание на красочную рекламу, приглашающую болельщиков на хоккей. Во дворце проходило первенство на кубок губернатора области.

— Что, желаешь посмотреть? Давно на хоккее не был? — Владимир обратил внимание на интересующий взгляд Сибирцева.

— Очень давно. Украина не хоккейная держава.

Владимир улыбнулся:

— А я хоккей люблю. Практически, на все матчи хожу. Сейчас, встретим Витька и возьмем билеты. Тебе понравится.

Виктор их ждал в сквере на улице, очевидно время пребывания в отеле закончилось. От хоккея он почему-то отказался, кубок губернатора его не заинтересовал.

Ну, хозяин — барин. Когда зашли за билетами в кассы, Сибирцев вспомнил случай, связанный с Дворцом спорта:

— Вова, помнишь, на втором курсе мы сюда на концерт «Песняров» с Мулявиным ходили?

— Помню.

— Так вот, на концерте я познакомился с симпатичной девчонкой и даже пошел ее провожать, попросив Мишку Стрелкова, чтобы прикрыл меня. Я рассчитывал к вечерней поверке вернуться. Никак не думал, что живет она аж в Сормово. Ну, туда еще ладно, на автобусе доехали. А там, пока шуры-муры с барышней разводил, пришлось в училище возвращаться ночью пешком, через Оку по Канавинскому мосту. Шел быстрым шагом часа два, в казарму зашел уже под утро. Голиков, взводный, естественно, меня ждал. Странно, но отделался я тогда всего месяцем неувольнений.

— Да, ты Маршал, за всю учебу в увольнениях-то был раз десять, остальное все самоволки, — усмехнулся Вова.

— Это точно. Столько взысканий никто не имел.

Купив билеты, друзья подошли к машине.

— Ну, что, прокинемся по «местам боевой славы»? — Предложил Цепков.

Друзья согласились и вскоре выдвинулись втроем на джипе в сторону Бекетовки. Справа, за Дворцом Спорта, раскинулся центральный парк «Швейцария», в юности парк имени Ленинского комсомола, с которым была связана вся их курсантская жизнь от изнурительных кроссов и марш-бросков, до первых свиданий и поцелуев под кронами его аллей. Здесь, на летней танцплощадке, прошло большинство их увольнений.

Повернули на Медицинскую, подъехали к Щелковскому хутору, в лесопарке которого каждую зиму бегали пяти и десяти километровые кроссы на лыжах. И это не были простые прогулки, а именно нормативные броски на выносливость на пределе моральных и физических возможностей. Здесь укреплялись сила и дух будущих офицеров, настоящих мужчин.