Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

Клэр подошла к девчонкам.

– Вам сколько лет? Дети вы, что ли? – набросилась на них Клэр. Ее голос даже не дрогнул. – Летом школу заканчиваете, а ведете себя как глупые малыши! Устроили травлю!

– Отвянь, – буркнула Рэйни Коллендер.

В доказательство того, что она взрослая, Рэйни красила волосы.

– Какие люди! Неужели до нас любимица француженки снизошла? О, je t’aime! [41] Я люблю тебя (фр.). – принялась кривляться Минни Эванс, верная подпевала Рэйни.

Все засмеялись, но Клэр их проигнорировала. Повернулась к слабоумной Мэри и спросила:

– Ты как? Они тебя не обидели?

Мэри растерянно уставилась на Клэр. Наверное, с самого начала не поняла, в чем дело. Тогда Клэр развернулась и поспешила прочь. Девчонки собрались в круг и принялись громко и возбужденно обсуждать ее «выходку». Звучали фразы вроде: «Кем она себя возомнила?» или «Думает, что лучше всех». Клэр вздохнула, устало закатила глаза и зашагала прямиком в лес.

– Что, испугалась? – крикнула ей вслед Рэйни.

Клэр даже не обернулась.

Она сидела на ветке любимого дерева в роще за школой и курила одну из своих драгоценных сигарет «Голуаз». Дым почти не вдыхала, но этот запах действовал на нее успокаивающе. Клэр до сих пор кипела от возмущения и все пинала ногой ствол ни в чем не повинного дерева.

Вдруг раздались шаги. Клэр торопливо сползла с ветки и потушила сигарету. Только бы ее не заметили!

– Извини, – промямлил Ричард Шоукорт, смущенно переступая с ноги на ногу. Учебный год только начался, а форменные брюки ему уже оказались коротки. – Я тебя напугал, да? Я не нарочно. Просто хотел сказать, что ты молодец. Хорошо, что они тебя не тронули. Я с хулиганами связываться боюсь. Они мне очки разбивают.

Клэр окинула Ричарда взглядом с ног до головы.

– А что у тебя в футляре? – спросила она.

Наши дела еще хуже, чем я ожидала. Когда я вернулась, Фредерик и Элис стояли возле шоколадной лавки и ссорились во весь голос. Оба выкрикивали фразы слишком быстро, чтобы я могла полноценно следить за разговором. Но, судя по сердитым взглядам, бросаемым в мою сторону, причина скандала – я и моя профессиональная несостоятельность. Фредерик явно продолжал настаивать на закрытии магазина. Элис такое решение проблемы совершенно не устраивало. Тут оба выжидающе уставились на меня.

Есть у местоположения нашей шоколадной лавки большой плюс: от улицы ответвляется множество крошечных переулков, куда при желании можно нырнуть. Именно так я сейчас и поступила. Спрятавшись, набрала номер, который переслала себе с телефона Элис.

– Алло? – быстро ответил тихий голос.

– Лоран, это я, Анна.

Лоран выдохнул:

– Анна, я в больнице. Только что вышел из палаты попить кофе, но, вообще-то, мне сейчас не до разговоров. Перезвоните попозже.

– Да, конечно. Понимаю. Извините. Но скажите хотя бы, как Тьерри.

– Все еще без изменений. – Лоран вздохнул. – У меня от этих проклятых аппаратов скоро уши лопнут. Пищат и пищат! А еще мне надо на работу. В смысле, никак не могу остаться в больнице. Без меня не справятся.

Очень жаль. Лоран мне нужен. Прямо-таки жизненно необходим. Так я ему и сказала.

– Пожалуйста, – ныла я. – Вы мне очень нужны. Помогите готовить шоколад. Сама я не справляюсь.

– Вы разве не на шоколадной фабрике работали?

– Да, но до вашего отца мне как до луны.

– Что верно, то верно, – вздохнул Лоран.

Я, конечно, сама это сказала, но обязательно было соглашаться с такой готовностью?

– Без вашей помощи шоколадная лавка пропадет. У нас все наперекосяк. Фредерик и Элис орут друг на друга.

– Элис и с мертвой собакой в ратуше подерется, – ответил Лоран.

Видимо, это такая оригинальная французская пословица.

Лоран опять вздохнул и надолго замолчал. Даже через телефон я слышала далекий писк и шипение респиратора.

– Ну ладно, – наконец произнес Лоран. – Сейчас пойду на работу, а когда смена закончится, вернусь обратно в больницу. Приходите ко мне. Так и быть, дам пару советов, но не более того, договорились?

Я ответила согласием.

– Где вы работаете?

– В «Притцере».

В первый раз слышу, но Лоран произнес название таким многозначительным тоном, будто уверен, что я должна его знать.

– Заходите с черного хода. Жду вас в три часа.

– Хорошо, только как я отпрошусь у Элис?

– Передайте Элис, что идете спасать шоколадную лавку, а если ей что-то не нравится, пусть писает на ножницы.

Да, французский мне еще учить и учить.

С высоты шпилек Элис смерила меня взглядом:

– Тьерри об этом даже слышать не захочет. Ни за что не согласится, чтобы наши покупатели пробовали стряпню Лорана.

Последние слова Элис выговорила с особенным презрением.

– Я все понимаю, – сказала я. – Но будет лучше, если…

– Еще бы не лучше! – встрял Фредерик. – Сейчас мы подсовываем людям мел вместо шоколада!

Когда я к ним подошла, он на некоторое время перестал орать, но уши у него до сих пор оставались ярко-красные. Бенуа нигде не было видно.

– Это же издевательство! – продолжил злопыхать Фредерик. – Да что там – грех!

– По-моему, тут вы преувеличили, – робко заметила я. – Не так уж мой шоколад и плох.

– В нашей шоколадной лавке «не так уж плох» означает «ужасен», – парировал Фредерик.

Элис закусила губу и на секунду задумалась.

– Магазин должен работать без перерывов, – произнесла она. – О закрытии и речи быть не может. У нас обязательства, надо платить по счетам. Вдобавок сейчас самый горячий сезон. Поэтому не могли бы вы заняться продажей сегодняшней продукции?

Последний вопрос был адресован Фредерику.

Тот выпрямился во весь рост – во все сто шестьдесят пять сантиметров – и гордо объявил:

– Могу, но не стану, мадам.

Элис устало возвела очи к небу.

– Ну хорошо, – сказала она мне. – Идите. И в следующий раз постарайтесь все сделать как следует. К вашему сведению, французские законы об охране труда на вас не распространяются.

Оказалось, «Притцер» – это роскошный отель на площади Согласия, недалеко от отеля «Крийон». Построен из красивого желтого камня и напоминает дворец. Маленькие балкончики, над каждым окном маркиза. По бокам от входа стоят два швейцара в ливреях и цилиндрах. Рядом с каждым фигурный куст, подстриженный в виде петуха. Безупречно чистая красная ковровая дорожка спускается по ступеням крыльца на тротуар. Из огромной черной машины высаживаются крупный мужчина и очень хрупкая женщина, будто сделанная из сахарной глазури. Друг на друга даже не смотрят. На руках у женщины карманная собачка, которую она держит, будто ребенка. Швейцары тут же кинулись им помогать.

– Извините, – произнесла я, когда постояльцы благополучно скрылись в здании. – Не подскажете, где вход на кухню?