Абрамов Ерухам - Закон тайга — прокурор медведь: Исповедь

Беседуя таким образом, мы добрались до вокзала. Поезда долго ждать не пришлось. Я подошел к вагонам, стараясь держаться в затемненной части перрона. Произошла лишь небольшая заминка с проводником: он не пускал меня, говоря, что вагон переполнен, мест нет совсем. Я запрыгнул на подножку, поезд тронулся, и, вися таким образом, стал уговаривать проводника. Говорил, мол, учусь в Москве, опаздываю на экзамены… Все было напрасно. Пришлось посулить ему денег. Это сразу подействовало. Мгновенно он пустил меня в вагон, принес постельные принадлежности и даже постарался доставить мне чай в полночь. Словом, я лишний раз убедился во всемогуществе чудодейственных бумажек.

По всему огромному Союзу без взятки не проедешь — это как бы дополнительная плата за билет.

Через три часа мы прибыли в мой родной город. Лежа на полке, я глядел в окно… Здесь мой отец, моя семья, жена. Господи, как мне хотелось встретиться с ними, обменяться хоть словом! А поезд тронулся, увозя меня все дальше и дальше от родных краев, в бескрайние просторы России. Усталость и грусть одолели меня. Я уснул крепко, забыв обо всем, даже о том, что мне следует скрываться от людей. Все было в порядке: билет при мне, так что ревизоров бояться нечего. Проснулся я в час дня. Хотелось есть. На первой же стоянке я вышел на перрон, куда мелкие торговцы выносят для продажи проезжающим кое-какую снедь: овощи, фрукты, хлеб, жареную рыбу, картофель в мундирах. Запасшись едой, я направился к своему вагону. Внезапно ко мне подошел друг отца… Не останавливаясь, буквально на ходу, он предупредил меня, чтобы я ни в коем случае не показывался на глаза: на меня объявлен всесоюзный розыск. Наспех поблагодарив его, я тут же исчез в своем вагоне и до самой Москвы не высовывал носа.

На Казанский вокзал поезд прибыл в шесть утра. Голод давал о себе знать, но все еще было закрыто. Дождавшись открытия привокзальной столовой, я плотно позавтракал и решил прогуляться по городу. Решил зайти в Мавзолей. Побывав там, я пошел еще и в музей Ленина, который располагался неподалеку, осмотрел и его. Побродив еще малость по городу, я решил уехать — в Куйбышев, на Волгу.

В Куйбышеве я пробыл всего день. Не знаю, отчего, но города эти мне были не по вкусу. Я решил вернуться обратно в Ташкент. Этому решению помогло то, что я вспомнил адрес родственников жены, проживающих там: его вручили мне еще в Дербенте.

Через неделю я вновь оказался в Ташкенте. Приняли меня родственники жены хорошо, но через несколько дней стали смотреть на меня с плохо скрытым раздражением. Пробыв у них недолго, я снял квартиру, — вернее комнату, где, кроме меня, жил еще один парень из Одессы. Я занялся поисками друзей, помаленьку знакомился с городом. Чего только не творил я за два с половиною месяца пребывания в Узбекистане: мне, скажем, надо было подробно изучить расписание всех поездов, проходящих через местный вокзал, твердо запомнить время открытия магазинов. Все это было мне необходимо, так как я решил вернуться к своему старому ремеслу карманного вора. Ничего другого не попадалось: на работу без прописки меня не брали, а идти в милицию за пропиской мне не следовало.

"Местом работы” я избрал очереди.

За всю свою сознательную жизнь в СССР — до войны и после, и сегодня, когда непрерывно сообщается о том, что западные страны все больше и больше отстают от Советского Союза по всем отраслям хозяйства, — я не помню дня, чтобы людям не приходилось стоять в очередях: будь то гастроном или промтоварный магазин. Даже за пивом целая вереница желающих стоит на улице, чтобы побаловать себя кружкой пива; причем вторую не выпьешь, так как надо снова возвращаться в хвост. Эти искусственно созданные человеческие скопления как нельзя больше были на руку карманникам.

Вскоре, после моего возвращения к прошлым занятиям, у меня завелись деньжонки. Я накупил барахла — и стал жить припеваючи. У меня появились друзья, — "артисты”, как я их называл. Среди них были представители всех национальностей великой империи. В Ташкент, словно в водоворот, стягивался воровской мир со всех концов государства. Здесь можно было встретить профессионалов от 12 до 70 лет, мужчин и женщин. В этой буче оказался и я. Встречались мне воры с необыкновенной биографией, опытные, утонченно-интеллигентные люди, про которых никогда не скажешь, что они преступники, у которых за спиной долгие годы тюрьмы, Сибири и — заграницы. Мне интересно было слушать их рассказы, посидеть с ними за бутылкой, когда раскрывалась их душа и все пережитое оборачивалось увлекательными историями… Всякую свободную минуту я старался проводить в обществе таких людей. Чаще всего их можно было встретить в парке им. Тельмана, место было действительно великолепное: отличный ресторан на островке, отделанный на восточный манер, вокруг — цветы и пальмы, журчание маленького водопада, ароматы вкуснейших восточных блюд, музыка и — девушки. Всех наций, расцветок и типов… Здесь же игорный дом — бильярдная, отдельные кабинеты, — словом, делай деньги и лови кайф. Посещая этот ресторан, люди, казалось, забывали обо всех невзгодах и неурядицах.

Я тоже любил бывать там. Но — для этого требовались немалые деньги. В Ташкенте умели, так сказать, даже камни прекращать в звонкую монету. Во время войны здесь жили роскошно, на широкую ногу. Недаром говорили: "Ташкент — город хлебный”. Воистину, это было правдой!

Деньги каждый добывает по-своему. Кто честно вкалывает в СССР и тянет на одну зарплату, — в ресторан не пойдет. Не на что. Но кто ж это живет на одну зарплату?! Все что-нибудь "химичат”, приворовывают, приторговывают. Но воры разделяются на две категории. Те, кто ворует у государства — за прилавком, за баранкой, на профессорской кафедре, в министерском кресле, — именуются честными ворами. А те, кто ворует у этих воров — именуются ворами нечестными. Стоит только поглядеть на эту ситуацию непредубежденно — и все станет ясным: ведь если не было бы воров честных — у кого крали бы нечестные? В квартиру рабочего, с трудом волокущего семью от получки до аванса, от аванса — до получки, вор не пойдет, так как нечего там взять. Выше я рассказывал о том, как ограбили мы квартиру одного из честных воров — взяли более миллиона наличными и драгоценностями. Разве богатство это досталось ему честным путем?! Нет, он нагло и жестоко грабил рабочих и служащих, тех, кто трудился, чтобы не умереть с голоду, чтобы выдали им драгоценные хлебные карточки. Если рассудить здраво, то поймешь: нет во всем огромном СССР такого человека — от всемогущего министра до рядового рабочего, кто не воровал бы, кто удовлетворялся бы собственным заработком… Не воруют только те, кто не может добраться до чего-либо лакомого, либо такие, которые по роду занятий ни в чем не нуждаются: у них всего выше головы. Но и это не совсем так, ибо человеческая природа берет свое. Смело скажу, что девяносто процентов работающих во всех отраслях народного хозяйства — врачи, учителя, артисты, преподаватели ВУЗов, чиновники — честные воры. Их девиз: "Воруй больше!” А девиз воров нечестных был всегда: "Воруй у вора!”.