Абрамов Ерухам - Закон тайга — прокурор медведь: Исповедь

Со мною на нарах спал вор-законник Коля Курнос. Он охотился за суками.

Это было его единственной целью. Он раскалывал их, выслеживал. Вел настоящую охоту за каждым, кто по его мнению был — или мог быть — сукой. Настигнув, он убивал их огромной чуркой-дубиной.

Друзья рассказывали мне, как однажды Коле сообщили, что появилась сука. Он поймал его. Занес над его головой свою дубинку смерти… Этот человек был его старинный друг, лучший товарищ. Но для Курноса в слове "сука” и был весь приговор, который обжалованию не подлежит. Друг, брат — все едино.

Обреченный стал умолять его:

— Коля, возьми мой нож, зарежь мня…

Он не успел договорить. С одного удара голова его раскололась.

Коля Курнос по-настоящему страдал, если ему не удавалось найти суку: ему казалось, что вот, где-то здесь, рядом, притаился его враг, прячется, выжидает…

Словом, кончились мои краткосрочные научные курсы и университеты в бараке политзаключенных. Рядом был теперь Коля Курнос.

Как-то я шутя сказал этому чудовищу:

— Эй, Коля, пойдем сук мочить!

Словно дикий зверь, он кубарем скатился с нар.

— Где?! Пойдем! Скорее!!!

Обыкновенный вор-карманник. Но в лагере он превратился в настоящего людоеда. Это не преувеличение.

Должен сказать, что по воровскому закону иметь в кармане нож не полагается. Как-то одному вору из Днепропетровска Зямке Усу предложили на всякий случай положить в карман нож. Он отказался. И мотивировал это тем, что за всю свою воровскую жизнь никогда ножей не носил. "Я не палач, не убийца, — говорил он. — Кроме лопатника(кошелька) ничего носить с собой не собираюсь”

Собрали сходку, где его чуть было самого не убили. Заступились за него воры, которые хорошо знали его, в том числе и я. Зямка Ус так прямо и заявил на сходке: "Можете меня убить, но я убивать не хочу и не могу. Это не моя профессия!”

Вором он был великолепным и крайне дерзким, смелым и отчаянным человеком. Про него рассказывали потрясающую историю:

В 1937 году в лагерь на Урале, где сидел Ус, прибыла комиссия из Москвы. Из членов этой комиссии Ус с товарищами… похитили одного офицера. Раздели его, связали, заткнули рот кляпом. Ус переоделся в офицерскую форму — и прямо через вахту ушел из зоны… Офицера обнаружили только утром, когда Зямка был уже далеко. Но на убийство он не шел.

Встретил я одного моего старого знакомого, Сашу по кличке "Собака”. От него я узнал интересную историю. Он рассказал мне, что в 1946 году по указу Берии была создана специальная группа ссучившихся бывших воров-рецидивистов. В памяти моей сохранились имена их главарей: Вася Пивоваров, Иван Упоров, Сольдат, Кантанис, чечен Ваха. Они получили в свое распоряжение столыпинский вагон, в котором переезжали из лагеря в лагерь и только Бог знает, что они там творили. Убийств и историй было неперечесть. О бесчинствах этой "бригады” рассказывали ужасы.

Когда Круглову, тогдашнему замминистру внутренних дел, крестному отцу этой "бригады”, доложили о том, что они явно перегнули палку, он убрал их с глаз подальше в бухту Ванина.

О количестве искалеченных и убитых этой бригадой людей можно только гадать, но через их страшное сито прошли десятки тысяч заключенных.

Наш лагерь находился в восьмидесяти километрах от Верхоянска, в поселке Эгейхая. По словам старых лагерников, примерно в шестидесяти километрах от Эгейхая есть поселок Костры. В радиусе полусотни километров от Костров воздух смертелен. Ибо именно там находятся открытые карьеры урановых рудников, где уран добывают заключенные. Оттуда не возвращается никто. Как рассказывают, однажды политзаключенные подняли восстание. Во главе его стояли уцелевшие революционеры-троцкисты. Восстание было подавлено. Из многих и многих тысяч осталось в живых 236 человек. Их вывели в зону, поставили под холмы. Завели трактора, чтобы не было слышно выстрелов. Могилу эти 236 рыли себе сами, а заровняли ее бульдозерами.

В кострах сидели те, кому дороги назад не было. Никто из сидящих там не знал, на какой срок…

Зимой 1954 года река Яна покрылась толстым льдом. Тракторами (быть может, теми же…) проложили трассу по льду для автомашин. Из нашего барака отобрали четырнадцать человек, включая меня, и повезли по льду в сторону Верхоянска.

Лагерь, куда нас доставили, находился недалеко от города. Стояли там два барака и старая церковь, где находилась кухня и баня для каторжников.

Мы прибыли туда в полночь. Ничего об этом лагере мы не знали. Известно было только, что на севере все зоны делятся на политические, сучьи, воровские и бытовые.

Машины стали, и нас вогнали в зону. Никто из местных нас не встречал, как это обычно бывает. Лагерь словно вымер, ни одной живой души. Даже всегда присутствующий при появлении нового этапа нарядчик не появлялся. Это было очень подозрительно. Уж не ловушка ли?..

Охрана выстроила нас и сказала: "Вот вам бараки. Устраивайтесь”.

Не верилось, что в лагере, кроме нас, никого нет. Посовещавшись, мы решили все же подойти к баракам. Идущий впереди пнул ногой двери… Они поддались. Не входя, мы стали прислушиваться. Прошло две-три минуты — и наконец, раздался глухой крик: "Какая падла дверь открыла?!” Мы отошли чуть в сторону. Еще подождали — и сошлись: вошли в барак… Была дана обычная в таких случаях грозная "команда”: "Всем лежать! Кто в зоне, суки или воры?” Ответ раздался не сразу. Вспыхнула свеча, и отозвались басом: "Ну, что?” Барак проснулся.

— Пусть подойдет кто-нибудь из воров, — предложили мы.

Двое с топорами в руках приблизились к нам. Зажглось еще несколько коптилок…

И многие узнали друг друга. Пошли объятия, поцелуи. Вскоре вся зона была на ногах, так как разнесся слух, что прибыл этап воров-законников. Нашлись пропавшие без вести друзья, о которых многие годы не было ни слуху ни духу.

Лагерь был страшен. Еще при входе в барак мы едва не попадали наземь. Естественно, думали, что это нарочно подстроено — для встречи нежелательных гостей. Но это было не так: у порога накопились огромные кучи мусора, какие-то огрызки бревен, и никому и в голову не приходило убрать хоть немного. Барак был построен из едва обтесанных бревен. На стыках никакой шпаклевки не было, так что стены были, как решето. Сквозняки, холод адский. Но это "проветривание” помогало мало: в бараке стояла такая-вонь, что дыхание спирало. Матрасы были далеко не у всех, остальные спали на голых досках. Лишь несколько воров укрывались одеялами, остальные пытались спастись от холода, завернувшись в телогрейки. Но никто не возмущался, не старался раздобыть постельные принадлежности. Вели себя, как мужики, совсем опустились…