Колин Маккалоу - Тим [litres]

– Восхитительно. Все были счастливы?

– Наверное, – с сомнением произнес Тим. – Правда, мама плакала, и папа тоже. Только он сказал, что у него глаза слезятся от ветра, а когда я возразил, что в церкви ветра нет, он рассердился. Мама сказала, что она рада за Дони и плачет от счастья. Я не знал, что люди могут плакать от счастья. Я никогда не плачу, если счастлив. Я плачу, когда мне грустно. Почему нужно плакать, если ты счастлив?

Мэри улыбнулась, сама едва не разревевшись от внезапно переполнившей ее радости.

– Не знаю, Тим. Просто так иногда бывает. Но если плачешь от счастья, ощущения совсем другие – очень приятные.

– Я тоже хочу плакать от счастья! Мэри, почему я не плачу от счастья?

– Наверное, потому что ты еще молод. Придет время, состаришься, поседеешь, тогда, может, и будешь лить слезы от счастья.

Удовлетворенный тем, что получил ответы на свои вопросы, Тим откинулся на спинку сиденья и стал смотреть в окно. Это занятие ему никогда не надоедало. Он был наделен неутолимой любознательностью и способностью без устали снова и снова делать одно и то же. Каждый раз по пути в Госфорд он вел себя так, будто ехал туда впервые: изумленно таращился на бегущие мимо пейзажи и ликовал при виде коттеджа, сгорая от нетерпения проверить, какие растения подросли, расцвели или завяли.

Вечером, когда Тим лег спать, Мэри сделала то, чего прежде никогда себе не позволяла: пришла к нему в комнату, подоткнула одеяло и поцеловала в лоб.

– Спокойной ночи, Тим, сладких снов.

– Спасибо, Мэри. Спокойной ночи, – сонно ответил он. Тим имел обыкновение засыпать в ту же минуту, как только его голова касалась подушки.

Тихо закрывая за собой дверь, мисс Хортон услышала, как он ее зовет, и вернулась к его постели.

– Да, Тим, что такое?

– Мэри, ты никогда не уйдешь? Не выйдешь замуж, как моя Дони?

– Нет, Тим, – вздохнула она. – Обещаю. Пока ты счастлив рядом со мной, я никуда от тебя не уйду. А теперь спи и не думай об этом.

Мэри не удалось вырваться с работы и свозить Тима в обещанный отпуск. «Констебль Стил энд Майнинг» приобрела участок с богатыми залежами полезных ископаемых на северо-западе континента, и, вместо того чтобы отправиться с Тимом на Большой Барьерный риф, Мэри пришлось сопровождать шефа в ходе инспекционной поездки. Они предполагали, что управятся за неделю, однако командировка продлилась больше месяца.

Обычно такие поездки – а случались они нечасто – доставляли Мэри удовольствие: Арчи был приятным спутником и путешествовал с комфортом, – но в этот раз они оказались в такой местности, где не было дорог, поселений и людей. Последний участок пути им пришлось преодолевать на вертолете, потому что по земле к месту назначения добраться было невозможно. Члены экспедиции жили в палатках, изнывая от жары, мошкары и проливных дождей. Ко всему прочему, в их маленькой группе вспыхнула дизентерия.

Сидя в палатке, с потолка которой капала вода, и пытаясь соскрести с одежды липкую черную глину, Мэри скучала по Тиму. Послать ему письмо было невозможно, радиотелефон предназначался исключительно для служебных разговоров и экстренных вызовов. Вокруг единственной керосиновой лампы висело густое облако насекомых. Лицо Мэри опухло от укусов москитов. Видеть ликование Арчи по поводу результатов анализа руд было невыносимо, и Мэри требовалось все самообладание, чтобы из вежливости разделять его энтузиазм.

– Нас в группе было двенадцать человек, – рассказывал Арчи Трише, когда они благополучно вернулись в Сидней.

– Всего двенадцать? – притворно изумилась Мэри, подмигнув жене босса. – Временами мне казалось – никак не меньше пятидесяти!

– Послушай, ты, карга старая, закрой рот и дай мне рассказать, как было. Мы только что вернулись из ужаснейшей экспедиции – кошмарнее на моей памяти не было, – а ты уже тут как тут: перехватываешь инициативу! Я мог и не приглашать тебя провести первый вечер по возвращении в цивилизованный мир под моей крышей, но я пригласил, так что сделай милость, хотя бы из приличия посиди и помолчи, пока я рассказываю жене, что нам пришлось пережить!

– Триша, дай ему еще виски, пока его не хватил апоплексический удар. С тех пор как Арчи осушил последнюю бутылку, а это было две недели назад, он ведет себя несносно.

– А как бы ты себя вела, любимая, на моем месте? – воззвал Арчи к жене. – Вечно мокрый насквозь, искусанный, должно быть, всеми насекомыми, что есть на свете, весь в грязи, из женщин на тысячи миль только эта противная мегера, из еды – одна тушенка… А тут еще и спиртное кончилось! Боже всемогущий, ну и дыра! Я готов был отдать половину найденной нами руды за один большой стейк и бокальчик «Глена Гранта»!

– Мне-то можешь не рассказывать, – рассмеялась Мэри, резко поворачиваясь к Трише. – Он чуть с ума меня не свел! Ты ведь знаешь, какой он бывает, когда лишен своих деликатесов, двенадцатилетнего виски и гаванских сигар.

– Нет, дорогая, я не знаю, какой он бывает, когда лишен своих маленьких радостей, но, прожив с ним в браке тридцать лет, содрогаюсь от одной мысли о том, что тебе пришлось вытерпеть.

– Поверь мне, долго я не терпела, – ответила Мэри, с наслаждением потягивая херес. – Пару дней послушала его нытье, а потом взяла да подстрелила несколько птиц на болоте, чтобы хоть как-то разнообразить наше меню.

– Арчи, а куда делась ваша провизия? – полюбопытствовала Триша. – Ни за что не поверю, что ты не запасся едой.

– Это все наш распрекрасный проводник постарался, мистер Джим Бартон, чтоб ему пусто было. Он, видимо, решил показать нам, что мы в подметки не годимся настоящим бушменам. Заверил меня, что позаботится о провизии, и затарился тем, что обычно ест сам: тушенкой, тушенкой и еще раз тушенкой!

– Не суди строго этого беднягу, Арчи, – урезонила босса Мэри. – Как-никак он там хозяин, а мы – гости. Если бы мистер Бартон приехал в Сидней, ты наверняка счел бы своим долгом поразить его всеми прелестями городской жизни?

– Вздор, Мэри! По-моему, это не я, а ты сбила с него спесь! – Арчи повернулся к жене. – Видела бы ты, дорогая, ее возвращение в лагерь! Шагает себе в своей ужасной униформе старой девы, вся по пояс в вонючей черной грязи, и волочит с десяток убитых птиц. Связала их веревкой за шеи и тащит по земле, как на буксире. Я думал, нашего обаяшку Джима Бартона удар хватит, до того он был взбешен!

– Да уж, – благодушно согласилась с ним Мэри.

– Он ярый женоненавистник и вообще не хотел, чтобы Мэри ехала с нами. Считал, что она будет обузой, помехой и еще бог весть чем. И только он собрался доказать нам, что мы кучка никчемных слизняков, тут как тут является Мэри со своей добычей, чтобы не дать нам помереть от тушенки! Ха! Мэри была б не Мэри, если б не поставила его на место! Ты отважная женщина, милая!